– Не понял? – Парень распалялся с каждой секундой все сильнее. – У тебя на шее что висит?

Андрей потрогал маленький крестик, который неделю назад привезла ему из Одессы мама.

– Мамин крестик... И что?

– А ты где сейчас находишься, а?

– А какое это имеет значение, парни? Это моя вера, а в Израиле демократия... Кому какое дело, что у меня на шее? Я что, арабский террорист?

– Пойдем на улицу, я тебе сейчас объясню, кто ты...

«...Бля! Совсем вечер испортили! А ведь учить придется, мать вашу!.. Остановитесь, мальчики! Ведь больно будет!..»

Они пошли вдоль барной стойки, и Андрей еще раз попытался урегулировать ситуацию мирно:

– Ребят... Я правда не понимаю, если честно... Чем вам мой крестик-то не понравился?

Дальнейшее предсказать и предупредить не мог никто...

Один из «гордых джигитов», который шел за спиной Андрея, схватил со стойки бара чью-то недопитую бутылку пива и шарахнул его по голове со словами:

– Здесь должны жить одни евреи, козел!

Осколки зеленого стекла разлетелись по всему залу, попадая кому в салат, кому в бокал.

Странное дело, но...

Андрей не потерял сознание – голова выдержала. Выдержала даже шкура на его бритой голове, не треснув. Все получилось так, словно бутылкой бухнули по камню – камню по фигу, а в руке только «розочка».

Хотя... Андрей был оглушен. Перед глазами кругами полетели цветные птички, а музыка на несколько секунд попросту выключилась.

– У-у-у-у!!!

Стоял звон в его ушах, так, словно его основательно контузило.

– Бум-бум-бум!

А эти удары по лицу были, наверное, теми осколками от взрыва.

Андрей мотнул головой, отгоняя «цветных птичек» и приходя в себя. Нет, это были не осколки. Его целенаправленно били по лицу, с хорошего размаху, хорошо поставленными боковыми свингами. И в конце концов чья-то рука захватила в кулак крестик и рванула на себя, обрывая цепочку.

Только... Андрей уже успел «вернуться» ... И... теперь в работу включилась «боевая машина Филин».

«...А вот это, пацаны, вы совсем уж погорячились. Теперь извините – кто не спрятался, я не виноват!..»

Жестко, без единой капли жалости, он захватил кулак со своим крестиком и резко крутанул его в сторону большого пальца.

– Кх-рум! – раздался противный треск ломающейся кости.

– В-ва-а-а-а! – взвыл на высокой ноте обладатель кулака.

Не замедляя темпа ни на долю секунды, Андрей крутнулся на каблуках, а в лицо «любителя бить бутылками по голове» уже летел жесткий кулак.

– Т-тух!

Нос с горбинкой превратился в пюре, а его обладатель, скакнув «задним ходом» два шага, завалился прямо на тот столик, за которым до этого и сидели эти «дети гор».

– С-сюд-да ид-ди!

Андрей успел хапнуть двумя руками третьего «горца» за ширинку и за кудрявый чуб, долбануть своим лбом ему в зубы, до хруста, и зашвырнуть под тот же столик.

Прошло всего-то несколько секунд.

– Ну, иди ко мне, сопля! – Андрей смотрел в упор на совершенно ошарашенного происходящим четвертого задиру. – Иди! Я тебе объясню, как шагает по стране демократия!

Но парень оказался умнее, или из его головы успел выветриться весь хмель. Он просто развернулся и дал деру через распахнутые настежь двери бара.

– Победит молодость или опытность? – пробормотал Андрей. – Победила опытность.

Он оглянулся и увидел рядом с собой Генку и Феликса.

– Иди домой! Давай! Вали отсюда! – кричал Феликс. – Щас менты приедут – я сам все утрясу! Давай быстрее, если не хочешь в кутузке ночевать!

...Его крестик нашелся тогда, когда Андрей пришел домой и снял рубашку – он просто вывалился на пол...

«...Ну, вот и хорошо! Нашелся! Родной ты мой!..»

...Только... вся эта бодяга не закончилась просто так.

Эта четверка оказалась сыновьями каких-то бизнесменов, и их родители подали на Андрея в суд «за нападение с нанесением телесных повреждений». И потом были еще долгие девять месяцев разбирательств, несколько заседаний суда. Судьи никак не могли понять, как пенсионер, имеющий «100% инвалидности», сумел двоим мастерам спорта и одному «кандидату в мастера» по боксу сломать руку, нос и выбить шесть передних зубов... Они все допытывались у свидетелей: может, у него в руках была какая-нибудь бейсбольная бита или что-то еще в этом роде... А потом не знали, как его наказать, за это «избиение младенцев» ... И посадить нельзя – инвалид, и на общественные работы нельзя по той же причине. О штрафе вообще не могло быть и речи – он жил «только» на пособие по инвалидности, то бишь пенсию... Все закончилось в апреле 2004-го тем, что ему присудили три месяца условно и штраф в 2000 шекелей, если в течение ближайших двух лет он приблизится к «потерпевшим» ближе, чем на 50 метров. В общем... Веселый был вечерок...

...Но... у всей той истории было и еще одно продолжение.

...Телефонный звонок раздражал. Андрею почему-то совершенно не хотелось брать трубку, но звонивший был настойчив.

– Да!

– Привет, вояка!

– Кто это?

Голос был знакомым, но таким «далеким», что Андрей его не узнавал.

– Рома.

– Какой Рома?

– Точно богатым буду! – послышался смешок. – В баре у Фелы работал когда-то. Ну, вспомнил?

Когда-то... Андрею казалось, что это было сто лет назад. В 2000-м, три года назад, когда он отходил от своего «похода» по Боливии[52]и работал в «Версале» «дрессировщиком», в баре работал этот парень. Рома... Барменом он был классным, надо признать! А еще у него было увлечение по жизни для души и тела – айкидо. И здесь он тоже был мастером, обладающим Черным поясом... На том они когда-то и сошлись... Потом Ромка куда-то пропал. Поговаривали, что открыл какое-то свое дело. И вот теперь он звонил Андрею.

– А-а, Ромыч! Узнал! Как дела?

– У меня-то нормально! Как ты?

– Живу потихоньку...

– Работаешь?

– Работаю. Только от моей работы уже мозоли на заднице.

– А у тебя водительские права есть?

– Есть, а что?

– Все одесситы неисправимы – всегда вопросом на вопрос...

– Так, а как по-другому?

– Хорошую работу хочешь?

– Ром... У всех понятие «хорошая работа» разное.