Флагман разрешает раздраить двери

И распахнуть горловины настежь.

Рыб и чудовищ морской пучины

Через пробоины гнать косяком,

Бушлаты заштопать нитями тины,

Бляхи надраить золотым песком.

Ровно в полночь с ударом четвертым

Склянок флотских, мои друзья,

Всплыть на поверхность, равняясь побортно.

Парадом командовать буду я.

И, как приказано, — в полночь

Мы поручни трапов на ощупь хватали,

Тонули мы молча, падали молча

И молча всплывали, всплывали, всплывали…

В хлябях соленых, запрокинув головы,

Распластав руки и открыв рты,

Мы всплывали со стометровой —

А может и более, темноты.

Горнисты вскинули к звездам горны

И затрубили, не видя звезд:

Началась перекличка сквозь штормы

С норда на зюйд и с веста на ост.

Проходим мы морем Баренца,

И Черным, и Белым, и Балтикой.

Нам уж никогда не состариться,

Никогда не мерзнуть в Арктике.

Поднявшись над палубной кровлей,

Мы, год, уж который, подряд

На волнах, пропитаных кровью,

Проводим привычный парад.

Отбой.» Вновь уходим в глубины:

Отсеки телами запрудив,

Ложимся опять под турбины

И падаем возле орудий.

Но если внукам придется с врагом

Сойтись в час решающей мести,

Ждите нас — мы снова всплывем,

Но уже с кораблями вместе.

Мы были когда-то, нас нет.

Мы были, мы будем… МЫ ЕСТЬ!

История нашего флота знает немало случаев, когда моряки спасали своих товарищей, жертвуя своими жизнями. Именно так, в соответствии с лучшими традициями, поступили и черноморцы 6 октября. Не их вина, что высшее начальство заведомо послало их на гибель, а затем не предприняло ничего реального для спасения их кораблей. Чтобы глубже понять степень мужества героев «Харькова», «Беспощадного» и «Способного», познакомимся с воспоминаниями лейтенанта Балтийского флота А. Лукашевича, в которых он описывает события на Балтике осенью 1914 года:

«Рано утром 29 ноября 1914 года я перешел в Гельсингфорсе с миноносца “Всадник” на миноносец “Ловкий” для усиления радиотелеграфной вахты. Вместе со мной перешел на “Летучий” и мой сослуживец по кораблю С. Дорошенко.

На корме и по шкафуту на рельсовых дорожках 8 миноносцев IV дивизиона стояли погруженными и принайтовленными шаровые мины заграждения, предназначенные к постановке на подступах к Либаве. Погрузка мин была произведена дня четыре тому назад, у минных портовых складов, и даже неопытному морскому глазу невольно бросался странный груз на этих маленьких кораблях, не прикрытый даже брезентом или парусиной.

Дивизион шел шхерами через Сомарэнский фарватер и, выйдя из него, перестроился отдельными группами по два миноносца, взяв курс к южному берегу Финского залива.

Начальник дивизиона держал свой флаг на “Ловком”. Пока шли шхерами, нас покачивало сравнительно мало, но стоило только перегруженным и потерявшим остойчивость миноносцам выйти от маяка Юссарэ, как стало сильно кренить, раскачивать и заливать леденеющими брызгами рассвирепевшего, штормующего моря. Крен достигал свыше 30°, и вода от бушприта форштевня попадала в первую и вторую трубы, заливая кочегарки.

День был ясный и видимость хорошая. Ветер пронзительно стонал в рангоуте миноносца, и в обширных водных ухабах временами скрывались верхушки мачт миноносцев, следовавших в кильватер друг другу. Многие из команды страдали от качки, но все были на своих местах по боевому расписанию. Район Финского залива, который мы переходили, весьма часто посещался германскими подлодками, а потому ход мы имели около 17 узлов, держа дистанцию порядка 40–50 кабельтовых.

Я находился в жилой носовой палубе, когда, примерно, около часа в люк послышалось несколько голосов:

— “Исполнительный” взорвался!

Вбежав стремительно по трапу на верхнюю палубу, я увидел следующую картину.

“Исполнительный” держался еще на воде вверх килем; вокруг гибнущего корабля плавали различные деревянные предметы и на них искал спасения утопающий и замерзающий в ледяной воде экипаж. На киле маячила фигура матроса, лавирующего по красному днищу и хлопающего рукавицами. Это был кочегар Басенков, которого вскоре смыло набежавшей волной.

В 12. 56 “Летучий” по радио открыто передал:

“Миноносец «Ловкий». «Исполнительный» погиб. Спасено семь человек”.

И через 4 минуты: “Причина неизвестна. Взрыва не было”.

Предполагая, что миноносцы атакованы неприятельскими лодками, так как некоторые из команды, поддавшись панике, принимали плававшие предметы за перископ, комендоры по приказанию командира бросились к 75-мм пушкам.

Но стрелять пушки уже не могли. Они вмерзли своими телами от дула до казенной части вместе с цапфами, вертлюгой и тумбой в сплошной лед, образовавшийся на орудийных мостиках, имевших чрезмерно приподнятые комингсы.

Когда мы подошли ближе к месту гибели “Исполнительного” на кабельтовых 20, то описывавший на этом месте циркуляцию “Летучий” вдруг как-то неестественно нырнул носом в воду, при чем корма по самую трубу обвалилась, точно обрубленная могучим взмахом гигантского топора. Все заволокло черным дымом и угольной пылью. Взрыва при этом никто из нас не слышал.

Начальник дивизиона передал по радио: “Отойти миноносцам от места гибели «Летучего» и не приближаться к нему”. Жутко было смотреть на погибающих и на их отчаянную борьбу с рассвирепевшей стихией. Все они надеялись, что мы будем их спасать, но забурлили винты, рассекая свинцовые воды, и наш флагман первым стал отдаляться от места драмы. “Летучий” погиб, продержавшись на воде не более 3 минут. Сигнальщик с него продолжал еще что-то семафорить, когда уже командирский мостик, на котором он находился, стал погружаться в волны.

Нам долго еще были видны на гребнях волн одиночки-матросы, державшиеся на обломках рангоута, досок и деревянных решеток и боровшиеся за свою жизнь. Они все погибли, за исключением рулевого-боцманмата Карпова с “Исполнительного”, подплывшего к “Легкому”, который и спас его. Он продержался в воде при адском холоде около 20 минут.

На горизонте по носу открылся маяк Оденсхольм и верхушка мачты сидевшего на камнях германского крейсера “Магдебург”. Дивизион пошел поодиночно зигзагами. Вскоре уцелевшие 6 миноносцев, в том числе и “Ловкий”, на котором находился пишущий эти строки, вошли в Моонзунд. В 7.12 я возвратился на миноносец “Всадник”, но уже без своего сослуживца и товарища, радиста Дорошенко.

Командующий Балтийским флотом адмирал Эссен в своем донесении от 5.12.14 за № 37/К.О. на имя главнокомандующего VI армией писал:

“29.11 было отправлено 8 миноносцев 4-го дивизиона с минами заграждения из Гельсингфорса в Моонзунд, где они должны были ожидать приказания идти ставить мины на подходах к Либаве. Дивизион вышел из шхер через Сомарэнский фарватер и пошел поперек Финского залива к южному берегу отдельными группами по 2 миноносца. Приблизительно в районе между маяком Юссарэ и островом Оденсхольм в 12 ч. 45 мин. взорвался миноносец «Исполнительный». Взрыв его, сопровождавшийся массой пламени и дыма, был отлично виден с других миноносцев, из которых ближайшие «Легкий» и «Летучий» немедленно подошли к месту гибели «Исполнительного» и подняли с воды: «Легкий» — 1 человека, рулевого боцманмата Карпова, а «Летучий» — 7 чел Через час, в 1 ч. 45 мин. «Летучий», шедший впереди «Легкого» в 2,5–3 каб., внезапно накренился и затонул Крайне странным является обстоятельство, что взрыва на нем не было видно, а только около внезапно затонувшего миноносца показалась на несколько секунд рубка подлодки”..