Иоанн вспоминает, что в тот вечер горница была ярко освещена, а Иерусалим был окутан тьмой. Этот контраст так поразил евангелиста, что Иоанн придал этой сцене мощный драматизм — своего рода эсхатологическое противостояние между Иисусом, пришедшим в мир Светом, и силами Зла. Иуда, выходя из комнаты, ушел из света и растворился во тьме. «А была ночь», — сдержанно отмечает Иоанн.

Поскольку Иисусу, которого разыскивала стража Храма и агенты первосвященников, опасно было оставаться на ночь в Иерусалиме даже в доме друга, он сказал своим спутникам, что пойдет в Гефсиманию. Пошел ли Иуда в Храм или сразу в дом Анны, где в строгом секрете должны были допросить Галилеянина перед тем, как на следующий день передать его в руки римлян? Мы не знаем этого. Но о встрече договорились заранее. Иоанафан, сын Анны и саган Храма, был уже предупрежден и подготовил вооруженный отряд. К нему присоединились некоторые фарисеи, вооружившиеся дубинами, а также члены личной охраны первосвященника. Итак, все, кто задумал схватить Иисуса, приготовились это сделать. Галилеянин знал, что пришло время испытания. «Ныне прославился Сын Человеческий, и Бог прославился в Нем».

После того как предатель ушел, ужин в доме Иоанна продолжался. Как уже было сказано, Иисус заранее отмечал Пасху. Но не хватало самого главного: ягненка, которого должны были разделить между собой члены семьи. Ученики Иисуса и слуги Иоанна не смогли его приготовить. Давно прошли те времена, когда каждый отец семейства сам резал ягненка в своем дворе и зажаривал. Теперь эта обязанность перешла к священникам, и нельзя было выполнить ритуальное заклание в частном жилище. Только со следующего дня, 14 нисана, ягнят начинали резать на жертвенном алтаре после полудня. А в этот вечер скот только приготовили и держали в загонах вокруг Храма.

Вместо ягненка верный своему предназначению Иисус намеревался предложить гостям собственную плоть и кровь. Этот акт — не выкуп, который Иисус платит какому-либо безжалостному Богу, чтобы умерить его гнев, это сам Бог совершает искупление. Таков смысл евхаристической пасхальной трапезы (евхаристия — благодарение).

В Первом послании к коринфянам Павел упоминает о древнейшем обряде, установленном в подражание «ночи, в которую предан был». Эта традиция появилась раньше, чем были написаны четыре Евангелия, и раньше, чем написано послание Павла, созданное около 55 г.; даже раньше, чем Павел впервые отправился крестить жителей Коринфа, а это было за пять лет до Послания. Обычай установился около 36 г., незадолго после обращения этого апостола, значит, почти сразу после описываемых событий. Апостол народов выделяет главное в словах Иисуса, произнесенных над хлебом и чашей.

Иисус не произнес те ритуальные слова, которые следовало говорить над опресноками — хлебами без закваски. Вместо этого, взяв хлебец, он возблагодарил Бога и сказал: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое (а вернее — плоть), за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание». Затем он преломил хлеб и раздал куски одиннадцати ученикам. То же самое Иисус сделал и за другими столами, раздав угощение всем пришедшим из Галилеи. В иудейском пасхальном обряде принято оставлять последнюю чашу, из которой никто не пьет, пророку Илии, посланцу Мессии. Но в конце трапезы Иисус взял эту «чашу благословления» и пустил по кругу. «Сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание». После слов «Новый Завет в Моей крови» Лука, чья интерпретация очень близка к Павловой, добавляет: «Которая за вас проливается». Матфей и Марк предают эти слова не так точно, но не упускают их сути. О благословленном и преломленном хлебе они пишут: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое» (Матфей); «Приимите; сие есть Тело Мое» (Марк). О чаше: «Пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Матфей), «Сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая» (Марк).

Что хотел объявить Иисус этим вечером? Что это, в первую очередь, его ужин — «трапеза Господня», как скажет Павел. Иисус накрыл стол для своих близких, которые в первый раз собрались все вместе в Святом городе. Это трапеза, организованная по типу иудейских праздничных пиров. На ужине пили вино — дорогой напиток, который обычно берегли для больших торжеств. Но это и прощальная трапеза, происходящая в пасхальной обстановке, которая придает ей новый смысл, определяющий ее значение. Эта трапеза не имеет ничего общего со священными ритуалами язычников. Приглашая учеников причаститься от него, Иисус совершенно явно предвосхищает одновременно свою смерть, Воскресение и славу. Таким и было его намерение. Это он — агнец, приносимый в жертву ради людей в святой день Пасхи! Все в том же Послании к коринфянам апостол народов проводит связь между евхаристической жертвой, смертью Иисуса и принесением в жертву пасхального ягненка. Призвав читателей очистить старую закваску, «чтобы быть вам новым тестом, так как вы бесквасны», Павел прибавляет: «Ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас». То же сказано и в Первом послании

Петра: христиане получили искупление «драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца». Иисус желал установить евхаристическое причастие как глубокую обоюдную связь, а не как простой ритуал благодарения. Не он ли уже сказал в синагоге Капернаума: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем»? Смерть и Воскресение Иисуса — вот что спасает грешников и позволяет им войти в вечную жизнь.

Христианам известно, что через это празднование, которое повторяется в течение веков, они приобщаются к крестной жертве и Воскресению Учителя. Павел выражает это очень точно: «Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет». Евхаристия поддерживает верующего в ожидании второго пришествия, то есть возвращения Иисуса в своей славе. Кроме того, по словам апостола, важно относиться к этому таинству почтительно и с полным пониманием сути обряда, чтобы не есть и не пить «осуждение себе».

Евангелист Иоанн не упоминает, что в тот вечер в его доме было установлено таинство евхаристии. Вместо этого он рассказывает об омовении ног, показывая то же таинство со стороны милосердия: участие в трапезе Господней предполагает обязанность трудиться ради блага человеческого общества и ради справедливости. Конечно, когда писал Иоанн, литургическое преломление хлеба на собраниях было принято во всех христианских общинах, и синоптические Евангелия сохранили слова, которые при этом произносились. Тем не менее его молчание выглядит странным и вызвало много дискуссий.

Для Иоанна, соблюдавшего храмовый ритуал, иудейская Пасха должна была наступить только вечером следующего дня, 14 нисана, когда домашние разделят между собой ягненка. Трапеза Иисуса в строгом смысле не может считаться пасхальной, поскольку надо было дождаться, чтобы священники зарезали ягнят. Кроме того, как мы знаем, Иоанн приводит только те факты, которые проясняют его взгляд на Иисуса как Христа. Однако последние главы его Евангелия повествуют о восхождении Иисуса на крест славы. Иоанн уже много раз упоминал о таинстве евхаристии, рассказывая о проповеди в синагоге Капернаума. На этот раз он применяет символ закланного агнца к той минуте, когда Иисус передал Богу душу на жертвенном кресте. Он рассказывает, что в тот момент, когда первых ягнят принесли в жертву в