Коллектор оказался внушительным: бетонная шахта диаметром чуть ли не в полсотни метров и глубиной около тридцати, если верить ощущению глубины, подсказанному «третьим глазом». Шахта была накрыта куполом с четырьмя выходами труб полутораметрового диаметра, по которым сочилась в коллектор едкая, вонючая дрянь. Еще одна труба, воняющая больше других, выходила прямо в край шахты. Очевидно, по ней в коллектор и сливались отходы из цехов фабрики, миновавшие системы очистки.

Тарас мог бы заблокировать обоняние, чтобы не ощущать зловония, шапкой висевшего над коллектором, но не стал ограничивать сферу восприятия. Вместо этого он просто перешел на кожное дыхание, позволявшее легким работать с частотой не более одного вдоха-выдоха в минуту. То, что его заперли, не имело значения и не волновало, он в любой момент мог воспользоваться канализационными трубами и выбраться на поверхность земли через люки канализации. Едва ли Губергриц и его команда контролировали каждый люк на территории фабрики.

Обойдя коллектор, Тарас попытался определить, где начинается труба слива отходов, явно скрытая на дне коллектора, но не смог. Для этого надо было иметь гидрокостюм, чтобы опуститься на дно шахты. Однако и гидрокостюм не спасал, так как требовалось не только найти выход трубы, но и определить, куда она ведет и где выходит на поверхность. Оставался один путь – астральный поиск.

Тарас поднялся по лестнице наверх, на узенькую балюстраду, опоясывающую зал коллектора, прислушался к тишине за дверью входного бункера и уселся на пол в позе лотоса. Закрыл глаза. Сосредоточил мысленный взор на пупке и волевым усилием вышел из тела.

Появилось чувство необыкновенной легкости и свободы.

Тело исчезло, перестало ощущаться физически.

Вокруг сгустилась мерцающая фиолетово-багровая субстанция, создающая странное впечатление двойственности восприятия. С одной стороны вокруг стоит густая тьма, с другой – видно все как днем. Да и сама фиолетовая тьма не мертвая и пустая, но живая и вздрагивающая от присутствия человека, хотя едва ли можно было описать человеческим языком столь необычное состояние. В двух словах это можно было обозначить как «тьму, пронизанную светом». Она не была абсолютной, но и не казалась прозрачной. Она не проявляла враждебности, но и не излучала дружелюбия и тепла. Она смотрела на проявившегося в ней человека и ждала.

Тела своего Тарас действительно не чувствовал, но мог каким-то образом двигаться в пространстве «светлой тьмы». Тогда он превратил себя в поток силы и устремился вниз, в бездну неведомых состояний и озарений.

Тьма внезапно расступилась. В ней образовался зыбкий коридор с пульсирующими стенами, уходящий в бесконечность. С каждым мгновением свечение стен становилось все ярче, они начали уплывать назад все быстрей и быстрей. Теперь Тарас мчался с огромной скоростью навстречу раскрывающейся бездне, не ощущая страха, так как не один раз уже переживал подобные состояния.

Коридор вывернулся наизнанку, швыряя Тараса (его сознание, разумеется) в иное пространство, отличное от привычного ему космоса со звездами, галактиками и чернотой. Вокруг него заиграли переливы, потоки, реки и моря призрачного света, размывая границы реальности и волевые опоры. Душа еще помнила себя и пыталась сконцентрировать вокруг ядро «самости», но и она поддалась необычайно мощному воздействию потоков света и начала растворяться в них, ощущая призывы колоссального океана растворенных живых душ – поля Вселенской информации.

Тарас заставил себя не слушать голоса давно ушедших в небытие душ живых существ и остатками воли замедлил падение в бездну.

Тотчас же под ним проявилась панорама светлых узоров и огней, напоминающая картину ночного города, видимую с большой высоты. Потоки света побледнели, перестали виться перед глазами, расступились, как бы приглашая человека сделать еще один шаг. Это была ловушка, и Тарас уже знал, в чем хитрость такого «предложения», поэтому «прыгать вниз» не захотел. Сосредоточившись на контроле высоты, он позвал:

«Отвечающий всем свободным, отзовись!»

Спустя мгновение в сознании возник ровный, глубокий, бархатный голос:

«Контролирующие Род слушают тебя, идущий. Зачем ты вышел за пределы Яви?»

«Нужна определенная и конкретная информация».

«Ты же знаешь, мы не даем прямых ответов, мы высвечиваем лишь с о с т о я н и е Яви или структуры взаимодействий».

«Этого достаточно. Я разберусь».

«Ты рискуешь остаться с нами, не справившись с синхронизацией своей оболочки с динамической волновой структурой узла информации. Твой силовой каркас уже деформирован».

«Я справлюсь!»

«Хорошо. Что тебе нужно?»

«Зона прямого пространственно-волнового видения. Координаты зоны: Россия, Рязанская губерния, город Кадом, сигаретная фабрика «Наслаждение». Диаметр зоны – десять километров».

Собеседник Тараса не выразил удивления.

«Смотри».

И в то же мгновение «панорама ночного города» под ним изменилась. Появился пейзаж с рекой (Мокша) и кварталами небольшого городка (Кадом), чуть сдвинулся в сторону, так, чтобы в центре панорамы оказалась территория сигаретной фабрики, а затем с глухим гулом весь этот участок превратился в кусок светящегося изнутри прозрачного желе, пронизанного «кротовыми норами» коммуникаций.

Длился сеанс энергоинформационного просвечивания всего несколько секунд. Затем Тарас почувствовал, что проваливается в трясину небытия, и последним волевым усилием выдернул себя из нижнего слоя «болота» астрала. Дальнейшее пребывание в этом «болоте» было чревато психическим расстройством и даже потерей разума.

Пришел он в себя от птичьей трели мобильного телефона. Открыл глаза, достал трубку.

– Слушаю…

В трубке зазвучал голос Нины:

– Тарас, меня не выпускают, заперли в комнате на втором этаже… Что делать?

– Хорошо, что не отобрали мобильник. Бородину позвонила?

– Не успела. Но они не знают, что у меня есть телефон.

– Звони немедленно и ничего не предпринимай, я скоро приду.

– Что-нибудь нашел?

– Пока нет.

Тарас выключил телефон, посидел, унимая головокружение, дождался, пока перед глазами перестанут плясать цветные пятна и звезды, и встал. Теперь он з н а л, где строители спрятали трубу, выводящую отходы за пределы фабрики. Труба тянулась на семь с лишним километров и выходила к болотистой низине на левом берегу Мокши.