волокна. Как только я это постиг, голос эмиссара сновидения зазвучал в моих ушах так громко, что я не мог разобрать ничего из сказанного.

— Говори тише, — завопил я нетерпеливо, замечая, что во время произнесения мною слов туннели исчезают из виду, а я погружаюсь в вакуум, где могу только слышать.

Эмиссар понизил голос и сказал:

— Ты находишься внутри неорганического существа. Выбери любой из туннелей, и ты сможешь жить в нем вечно. — Голос смолк на мгновение, а затем прибавил: — Разумеется, если ты хочешь этого.

Я не мог заставить себя вымолвить хоть несколько слов. Я боялся, что любое мое утверждение может быть понято в смысле, противоположном тому, который я в него вкладываю.

— Для тебя в этом есть бесчисленные преимущества, — продолжал голос эмиссара. — Ты можешь выбрать любые туннели, какие пожелаешь. И в каждом ты сможешь узнать что-то новое. Маги древних времен жили там и научились многим удивительным вещам.

Не пользуясь никакими органами чувств, я ощутил, что лазутчик подталкивает меня сзади. Казалось, он хочет, чтобы я двигался вперед. Я направился в туннель, находящийся рядом со мной справа. Как только я очутился в нем, я как-то осознал, что не иду по нему; я кружился в нем, летел. Я, подобно самому лазутчику, был пузырьком энергии.

Голос эмиссара снова зазвучал в моих ушах.

— Да, ты всего лишь пузырек энергии, — произнес он.

И хотя я сам знал это, я почувствовал громадное облегчение.

— И ты паришь внутри одного из неорганических существ, — продолжал он. — Лазутчик хочет, чтобы ты двигался в этом мире именно таким образом. Когда он прикоснулся к тебе, он изменил тебя навсегда. Теперь ты, по существу, один из нас. Если желаешь остаться здесь, просто вырази свое намерение.

Эмиссар прекратил говорить, и предо мной снова появился туннель. Но когда он заговорил снова, что-то изменилось; я не терял из виду этого мира и все же мог одновременно слышать голос эмиссара.

— Древние маги научились всему, что они знали о сновидениях, пребывая здесь, среди нас, — сказал он.

Я собирался спросить, научились ли они всему, просто живя внутри этих туннелей, но прежде, чем я произнес свой вопрос, эмиссар ответил мне.

— Да, они узнали все, просто пребывая подолгу внутри неорганических существ, — сказал он. — Чтобы жить внутри них, магам древности требовалось всего лишь сказать, что они желают этого. Точно так же, как для того, чтобы попасть сюда, тебе требовалось только громко и отчетливо выразить вслух свое намерение.

Лазутчик толкнул меня вновь, давая понять, что я могу продолжить движение. Я засомневался, и тогда он сделал что-то эквивалентное такому силовому воздействию, от которого я полетел по бесконечным туннелям, как пуля. В конце концов я остановился, потому что остановился лазутчик. На какое-то мгновение мы зависли; затем провалились в вертикальный туннель. Но я не почувствовал, что направление движения существенно изменилось. Что касается моих ощущений, то я по-прежнему чувствовал, что двигаюсь вдоль поверхности.

Мы меняли направление движения множество раз, но в каждом случае мои ощущения были похожими. Я начал было уже формулировать мысль о своей неспособности чувствовать, куда я двигаюсь, вверх или вниз, когда вдруг зазвучал голос эмиссара.

— Мне кажется, что тебе будет приятнее медленно ползти, а не лететь, — сказал он. — Можешь также попробовать перемещаться, как паук или муха, прямо, вверх или вниз, или вверх ногами.

Внезапно я приземлился. Было похоже на то, что из невесомой пылинки я вдруг превратился во что-то тяжелое, тем самым ощутив почву под собой. Я не мог больше видеть стен туннелей, но эмиссар был здесь же и в более удобном положении, перемещаясь рядом со мной.

— В этом мире тебе не обязательно все время быть связанным тяготением, — сказал он.

Конечно, я и сам мог это понять.

— Тебе здесь также не нужно и дышать, — продолжал его голос. — И только для своего удобства ты продолжаешь пользоваться зрением, по привычке делая это так же, как в твоем мире.

Казалось, что эмиссар решал, продолжать ли ему говорить дальше. Он прокашлялся, в точности как человек, собирающийся начать говорить, и произнес:

— Зрение — главный источник информации; поэтому сновидящий всегда говорит о своих ощущениях во сне, пользуясь терминами зрения.

Лазутчик втолкнул меня в туннель направо. Он был несколько темнее других. Вопреки всяческому здравому смыслу, он показался мне более уютным, чем другие, более мирным и более знакомым. Мой ум пронзила мысль о том, что я был подобен этому туннелю, или он — мне.

— Вы двое уже встречались раньше, — произнес голос эмиссара.

— Что это значит? — спросил я.

Я понял его слова, но не знал, что он имеет в виду.

— Вы когда-то боролись друг с другом и поэтому сейчас каждый из вас содержит энергию другого.

Мне показалось, что в голосе эмиссара слышится злая нотка или даже сарказм.

— Нет, это не сарказм, — сказал эмиссар. — Я рад, что у тебя есть среди нас сородичи.

— Что ты подразумеваешь под сородичами? — спросил я.

— Обмен энергией означает родство, — ответил он. — Энергия подобна крови.

Я потерял дар речи, ясно ощутив, как во мне шевельнулся страх.

— Страх — это нечто, несвойственное этому миру, — сказал эмиссар.

Из всего, что он сказал, только это было не совсем точным.

На этом мое сновидение закончилось. Я был так ошарашен яркостью увиденного, поразительной ясностью и последовательностью сказанного эмиссаром, что не мог дождаться момента, чтобы рассказать обо всем дону Хуану. Меня удивило и насторожило то, что он не захотел даже слушать меня. Он так ничего и не сказал, но я догадывался, что он считал все случившееся индульгированием.

— Почему ты так ведешь себя со мной? — спросил я. — Ты чем-то недоволен?

— Нет, я всем доволен, — сказал он. — Дело в том, что я не могу говорить об этой стороне твоего сновидения. Это исключительно твое личное дело. Я сказал тебе, что неорганические существа реальны. Теперь ты сам обнаруживаешь, насколько они реальны. Но то, что ты извлечешь из этого открытия, — это уже твое дело, твое личное дело. Когда-нибудь ты поймешь, почему я оставался в стороне.

— Но неужели тебе нечего сказать мне об этом сновидении? — настаивал я.

— Я могу сказать только, что это было не