Но королева Консеттина не дрогнула под свирепым взглядом Ярина, пронизывающим, словно кинжал. Вместо этого она протянула руку и стиснула локоть короля; и, судя по гримасе Ярина, этот жест мало походил на нежное пожатие.

Она смотрела мужу прямо в глаза; перехватив этот взгляд, Реджис ахнул – и снова он не был единственным. Взгляд этот был таким похотливым, непристойным, что хафлинг даже покраснел.

– Да-да, идите, найдите себе помещения в доме для гостей, – рассеянно произнес король Ярин, не глядя на посетителей; взмахом руки он велел им удалиться, затем жестом приказал одному из придворных проводить гостей.

Реджис заметил, что король и королева поднялись с кресел еще прежде, чем они с Вульфгаром покинули зал, несмотря на то что длинная вереница крестьян, торговцев, ремесленников и прочих граждан ждала своей очереди предстать перед королевской четой.

В течение последующих нескольких минут, пока хафлинга и Вульфгара провожали в небольшой домик, расположенный на краю обширного дворцового сада, Реджис пытался разобраться в путанице мыслей и сомнений, вызванных аудиенцией у Ярина.

– Вы приглашены на чай с пирожными в саду, в беседке; присоединяйтесь к его величеству после того, как устроитесь в своих комнатах, – произнес слуга, который провожал их в дом.

Вульфгар просиял – они в тот день еще ничего не ели, потому что им пришлось до рассвета занять очередь у дворца. И он очень удивился, когда Реджис довольно бесцеремонно отказался от приглашения.

– У меня в животе урчит – мой желудок тобой очень недоволен, – предупредил варвар, когда слуга ушел. – Смотри, как бы я не съел тебя вместо пирожного!

– Ты видел, какой властью она обладает? – Реджис покачал головой.

Вульфгар в недоумении приподнял брови.

– Королева Консеттина, – пояснил хафлинг. – Она сейчас приказывала в приемном зале, а вовсе не король Ярин.

– Так бывает во многих супружеских парах, – рассмеялся Вульфгар. – Я не рассказывал тебе об одном случае в Долине Ледяного Ветра? Жена потребовала у меня коврик из шкуры йети. Шрамы исчезли после Ируладуна, но…

– Нет, тут кроется что-то более серьезное! – перебил его Реджис, продолжая качать головой, затем пошел к двери, чтобы запереться изнутри. – Она справилась с ним так легко, держалась с таким апломбом.

– С апломбом? – повторил Вульфгар и рассмеялся.

– Уверенно, – объяснил хафлинг. – Хладнокровно.

– Я знаю, что означает это слово, просто ты так смешно его произносишь… – Вульфгар снова расхохотался. – Культурный и образованный Паук Паррафин из Морада Тополино. Какой ужас, друг мой, на твоем изящном сапоге грязное пятно!

Реджис, не дойдя пары шагов до двери, остановился и машинально опустил взгляд, затем сердито посмотрел на Вульфгара.

– Но ты же видел это, правда? – настаивал Реджис. – Ярин под каблуком у королевы. Она дошла до того, что уговорила его покинуть зал, несмотря на толпу просителей. Причем для всех было очевидно, что они отправились в постель.

– Да, постель – могущественное оружие, – согласился Вульфгар, вздохнул и пожал плечами.

Но Реджис продолжал хмуриться.

– Из письма, которое она написала Донноле, у меня создалось совершенно противоположное мнение об этой супружеской паре. – Он остановился на пороге. – Я никак не могу понять…

Реджис внезапно замолчал, услышав какой-то шум в саду; затем раздалось «хи-хи-хи», которое, как это ни странно, показалось ему смутно знакомым. Сам не зная зачем, вместо того чтобы закрыть дверь изнутри, хафлинг вышел из домика и огляделся по сторонам.

В дюжине шагов от него какое-то существо, склонившись над живой изгородью, болтало с цветком. Это был однорукий дворф с зеленой бородой, заплетенной в две косы, которые были завязаны на затылке, среди путаницы торчавших во все стороны прядей.

– Клянусь бородой Морадина!.. – прошептал хафлинг.

Консеттина спала беспокойно, ее преследовали кошмары. Она металась на постели, пытаясь увернуться от ножа гильотины. Она хотела бежать, ей казалось, что члены Морада Тополино явились за ней; но потом ей пришел в голову другой выход. Ведь именно за этим Доннола прислала сюда красавчика Вульфгара?

У нее появилась слабая надежда, но вскоре и эта надежда покинула ее.

Она вспомнила о своей недавно обретенной силе – скорее всего, магической – и о том, как она играла с королем Ярином вчера ночью и снова, сегодня утром. Она была сильнее!

Но везде, за исключением их спальни, он оставался ее господином, и ее власть над ним была иллюзорной. Консеттина знала: если она убьет его, доведет его до смерти, ее ждет чудовищная казнь. Ее повесят, а когда веревка придушит ее и она уже будет близка к смерти, ее четвертуют на городской площади.

Нужно было бежать. Нож гильотины упал.

Потом несчастная снова бежала, но ноги ее увязали в грязи; идти было некуда, повсюду ее подстерегали враги. Кошмарные крылатые твари кружились над ней, налетали на нее, и ей приходилось метаться из стороны в сторону, чтобы не попасться им в лапы. Она кричала. Они не отставали, но не впивались в нее когтями, а осыпали ее вопросами.

Они требовали ответов. Пугали ее, бросались на нее, хлопали крыльями, щелкали клювами.

Требовали ответов.

Она очутилась в болоте, попыталась выбраться из него, но не могла. Она едва передвигала ноги, а демонические существа смеялись над ней.

Женщина проснулась с криком, вся в поту; перед глазами у нее стояла алая пелена, постель сбилась, простыни перекрутились. Машинально она протянула руку к ожерелью – украшение было на месте.

Консеттина подползла к краю кровати; она запуталась в простынях, не смогла встать, поэтому решила не трудиться и просто свалилась на пол. С трудом поднялась на ноги, пошатываясь, пересекла комнату и остановилась перед высоким зеркалом.

Шмыгая носом, вытирая слезы, Консеттина в ужасе смотрела на свои красные глаза. Она подняла руку, чтобы потереть их, и в этот миг заметила, что тело ее стало более крупным, мускулистым.

Прежде чем это дошло до ее сознания, она увидела, что на голове у нее выросли рога, и когда она отпрянула, не веря своим глазам, то едва не запуталась в хвосте, который заканчивался жалом.

– Что? Что? – запинаясь, лепетала Консеттина, думая, что это очередной сон. Да, другого объяснения быть не могло.

Но все же она едва не потеряла сознание, когда за спиной у нее выросли огромные кожистые крылья.

А потом она поняла, что это вовсе не сон и не иллюзия: в голове у нее прозвучал голос. Имя «Малкантет» сорвалось у нее с языка, имя, которое ничего не значило для нее.

Но это была не иллюзия, не магическое изображение – это была она.

Мысли лихорадочно метались в мозгу. Нужно пойти к Ярину и жрецам. Да, жрецы помогут