На другую сторону пещеры мы добирались по длинному подвесному мосту, насквозь пронзающему световой столб и исчезающему в кромешной темноте. Я не могла избавиться от мысли, что не хотела бы попасть в этот лабиринт во время очередного испытания, а Клара тихо пела на эртонском языке. Папель то подвывал заунывным руладам, то рычал, вероятно, чувствуя где-то во мраке спящих крикунов.

Когда пифия громко затянула слово «разбились», вернувшееся издевательским эхом, а Буся басовито гавкнул, я не выдержала и предложила поговорить. До самой двери мы обсуждали, что на дворе последний зимний месяц «лютых ветров».

В изнанке время действительно текло иначе. Хотелось бы знать, сколько дней мы бродили по квест-комнатам, ведь появлялось обманчивое ощущение, что не больше пары часов. Ни естественных потребностей, ни усталости, ни желания спать – в безвременье не было ориентиров.

Войдя в хлипкую покосившуюся дверь в конце переправы, мы оказались в залитом дневным светом кабинете. Мебель была покрыта толстым слоем пыли, на плечиках висела разодранная синяя мантия. После звенящей пустоты пещеры комната показалась крошечной и глухой.

Неожиданно папель вырвался из рук, кувыркнулся на потемневший от времени паркет.

– Потеряешься, сволочь пятнистая! – Я рванула за шустрым демоном, но в бесполезной попытке схватить юркое, как уж, существо – прости господи – влетела макушкой в дверь. Раздался странный стук, будто громыхнула пустая кастрюля, а проход неожиданно раскрылся. За порогом обнаружилась лестница преподавательской башни.

Не веря собственным глазам, я медленно выпрямилась. Папель с забористым лаем в тональности взрослого волкодава прыгал возле меня, умоляя продолжить забавную игру в догонялки. Выше и выше, как каучуковый мячик, набиравший силу от каждого удара о твердую поверхность.

– Ведьма, ты что застыла? – подогнал Флемм.

– Мы нашли его, – тихо проговорила я. – Это и есть замок Дартмурт!

– У меня дурное предчувствие, – категорично проговорила пифия, явно не желая выходить из кабинета в башню. – Очень, очень дурное предчувствие.

– Тебе подсказали друзья сверху? – намекая на высшие силы, пошутила я.

– Когда разрушится коридор, надо связать шнурки! – совершенно серьезно одарила Клара новым пророчеством. Абсолютно бесплатное, сказанное по наитию, оно не были понятнее, чем предсказания за живые соримы.

– А? – моргнула я.

– Хорошо не склеить ласты, – проворчал Флемм, подвигая меня в дверном проеме. – Передай своим наверху, при случае обязательно воспользуемся ценным советом.

Цель была достигнута! Осталась самая малость: попытаться отправить сообщение Илаю и дождаться, когда у него случится просветление. Вообще мелочи… Но если Форстад решит, что над ним кто-то подшучивает, то закопаю его в сугробе! Вернее, сначала выберусь, а потом закопаю.

Словно зачарованные, мы продвигались по коридору, из любопытства заглядывали в пустые аудитории. Спящий в изнанке безлюдный Дартмурт выглядел заброшенным. В грязные окна проникал седой дневной свет. В густой, тяжелой тишине каждый шелест, шаг и скрип вызывал тревожное чувство. Казалось, что в день открытых дверей действительно грянул конец света, но никто не выжил, и замок обезлюдел.

– У вас здесь проходило финальное испытание? – озираясь по сторонам, пробубнил под нос Флемминг.

– В кабинете высшей магии зеркальный лабиринт с крикунами, – припомнила я.

– Крикуны – это плохо, – покачал головой Ботаник.

– Но там есть выход.

– Выход – это хорошо, – вздохнул он, видимо, мысленно смиряясь, что нам придется вновь столкнуться со страшными созданиями.

– Во время битвы держи демона ближе к телу, – изрекла Клара очередное пророчество-шараду.

Неожиданно Ботаник принял предсказание в качестве инструкции к действию и, присев, засюсюкал папелю, страшно заинтересовавшемуся пыльным углом.

– Песик, иди-ка сюда…

Буся несколько обалдел от фамильярности и хрипло тявкнул.

– Ладно, не иди. – Флемм выпрямился. – Но далеко от меня не отбегай.

– Хочешь, я его навсегда подарю? – не преминула предложить я, надеясь под шумок сплавить «пятнистую сволочь, которая не хотела теряться». – Соглашайся, пока отдаю бесплатно.

– Нет.

– Ты, может, еще подумай? – настаивала я.

– Разговор окончен, – отрезал он.

Для последней части нашего плана выбрали единственную аудиторию, где стояла мебель. В книжке Армаса говорилось, что для раздвоения сознания маг должен был принять удобную позу и расслабиться, а, на мой взгляд, холодный пол никак не способствовал умиротворению. Сжав в кулаке половинку найденного мела, я уселась на крепкий стул с высокой спинкой, закрыла глаза, сделала глубокий вздох и попыталась, что называется, отрешиться от мира. Еще автор шедевра ментальной магии советовал сосредоточиться на слове, которое называл «тетивой». Мол, мысленно произносишь, и сознание вылетает из тела, как стрела из лука…

– Представляй себя перышком, – посоветовала пифия, мешая отрешению, и заработала злобный взгляд.

Только я настроилась, как под лопаткой зачесалось. Когда где-то зудит, представлять себя перышком, облачком и вообще невесомой вещью было исключительно сложно. Почесалась, поглубже вздохнула… Буся тявкнул.

– Да чтоб тебя! – рявкнула я, испугав абсолютно всех, в том числе и демона.

– Не получается? – сочувственно уточнила Клара.

– Ведьма, говорят, что в транс лучше всего входить под шаманские песни, – припомнил Ботаник. – Хочешь, споем?

– Вы еще спляшите, – буркнула я.

– Я знаю, что делать! – Клара от радости хлопнула в ладоши. – Ударим ее по голове!

Надеюсь, она советовала не по собственному опыту.

– Думаешь, поможет? – вполне серьезно спросил Ботаник и даже начал оглядываться в поисках удобной биты. По всему выходило, что огреть меня можно было исключительно стулом.

– Думаю, что после этого спасать станет некого! – вызверилась я. – Возьмите папеля и выйдите в коридор!

Как ни странно, спорить они не стали. Кое-как выловили рейнсверскую болонку и тихонечко закрыли за собой дверь. Я снова уселась, поерзала на стуле, на всякий случай почесала спину – заранее, так сказать, но сиденье вдруг показалось неудобным. В общем, сделала кучу суетливых движений, совершенно не приблизивших меня к вожделенному раздвоению. Пришлось встать, чтобы ничего не отвлекало от вхождения в транс. Я прикрыла глаза и мысленно внушительным голосом приказала: «Вытолкни!»

Слово «тетива» не сработало. По всей видимости, внушение на подсознание не действовало. Возможно, следовало подобрать какой-нибудь другой «выстреливающий» приказ.

– Пни! – провозгласила громко, зачем-то задирая кулак с мелом над головой, словно рассчитывала подскочить, как пружинистый папель, и проломить собою потолок. – Выгони! Возношусь! Ботинок!