— Я думала, вы вернулись к своим солдатам, — сказал Уил, пытаясь усмирить расшатавшиеся нервы.

— Нашу роту сегодня отозвали из-за прибытия короля горцев…

— Его отозвали, — перебил другой солдат. — Но парень захотел увидеть вас еще раз.

— Как вы очень добры, что позволили ему это, — с горечью сказал Уил. — Жаль, к генералу Тирску вы не проявили того же великодушия, которого можно было ожидать от солдата легиона.

— Он мертв, или вы не слышали? — зло усмехнулся второй солдат. — Что толку теперь от Тирска? Мы служим его капризному королевскому величеству, и единственный способ сохранить жизнь — это выполнять его приказы.

Уил постарался изобразить максимум презрения.

— Ты просто лицемерный трус! Легион мог его свергнуть в один миг, если бы только вспомнил о своей чести. Что случилось со всеми вами?

Солдат не счел нужным отвечать на оскорбление, а просто достал кандалы и надел их на запястья Илены. Уил понял, что тратить энергию на такого нет смысла, и переключил внимание на, казалось, потерявшего дар речи Харкена.

— Простите, — пробормотал он наконец. — Я просто хотел еще раз вас увидеть.

— Рада, что вам это удалось. Но для меня вы уже ничего не можете сделать. Единственное, к чему я призываю вас, это как можно скорее объединиться против короля.

Он ожидал, что старый солдат ударит Илену за крамольные слова, но тот только рассмеялся.

— Не слушай ее, парень. Это все бредни приговоренной к смерти бабы. Следовать приказам — долг легионера.

— Харкен, послушайте меня! — сказал Уил. — Если не можете ничего другого, поддержите невесту Селимуса. Когда он женится на Валентине из Бриавеля, она станет вашей королевой. Помогите ей. Не дайте ему подавить ее волю. Заставьте своих людей поклясться ей в верности. Она — ваша единственная надежда противостоять жестокости.

Ошеломленный, Харкен нашел в себе силы только кивнуть. Старый солдат подтолкнул Илену.

— Давай пошевеливайся. Мне нужно выполнить приказ, Следующей зимой я закончу службу, уйду из легиона и буду ловить рыбу на северо-западе. И тогда мне будет наплевать, что тут делается. А сейчас нам приказали доставить тебя к его величеству, и именно это мы и сделаем.

* * *

Элспит, вместе с другими шестнадцатью женщинами, находилась в большой, чем-то напоминающей загон для крупного рогатого скота клетке, которую Эриксон и его дружки обустроили внутри главного каменного здания. Ее заставили раздеться, дав вместо одежды грязные тряпки, чтобы она по возможности прикрылась. Край одной тряпки был перепачкан в крови, Элспит, придавленная страхом смерти и чувством вины перед Лотрином, едва сдержалась, чтобы не закричать от ужаса при виде этого доказательства чьих-то страданий и, возможно, смерти.

Похитители, пьянствовавшие большую часть дня и бывшие уже крепко навеселе, жаждали зрелища дерущихся обнаженных женщин и крови. Шум нарастал, и публика возбудилась еще больше, когда перед ней выстроили в ряд женщин, кутающихся в не скрывавшие почти ничего жалкие обноски.

Из-за омерзительных запахов вина, пота, рвоты и засохшей крови некоторые женщины потеряли сознание, а остальные рыдали во весь голос. Все понимали: через час или около того кто-то из них умрет. Элспит смогла справиться со зловонием, но растущий страх брал над ней верх. Девушка узнала, что мужчины не видели «свежего мяса» больше недели, и одна добрая душа сказала ей, что она наверняка будет сегодня участвовать в представлении. У нее уже не осталось слез, чтобы плакать, а ждать помощи было неоткуда. Если она хочет выжить, придется убить трех подруг по несчастью.

Элспит осмотрелась: кого же судьба преподнесет ей в соперницы? Она заметила, что все женщины, судя по их виду, имеют отличное здоровье. Пленниц старше лот тридцати пяти тоже не было видно. Да и понятно, таких сюда не привозили, их обнаженные тела уже не настолько привлекательны.

— Слышала, они иногда насилуют победительницу, — пробормотала ее соседка, очевидно, ожидающая, как и она, своего первого боя.

— А ты думала, они здесь только для того, чтобы смотреть? — откликнулась еще одна женщина.

Элспит стиснула зубы и отвернулась, наткнувшись взглядом на Альду, стоявшую с другой стороны загона. Та выглядела спокойной, но выражение лица у нее было довольно зловещим. Безумие и угроза смерти мечом висели над всеми пленницами без исключения, но внимание Альды было приковано только к Элспит, что еще больше лишало девушку присутствия духа. Когда она увидела, что вокруг центральной площадки зажигают факелы и один из мужчин приближается, чтобы выбрать первую пару, нервы напряглись до предела. Нет, они не увидят ее страха. Не дождутся. Элспит мысленно обратилась к Лотрину; зная, что и он в не лучшем положении, она хотела хотя бы проститься.

Вместо этого ее мольбы дошли до Финча.

Мальчик проснулся, почувствовав зов Элспит.

Лотрин, помоги мне! Я люблю тебя. Прости! Шарр, спаси меня!

Ее отчаянный призыв пришел по очень тонкому каналу, готовому вот-вот прерваться. На этот раз Финч успел.

Мы спешим на помощь. Держись…

И ниточка оборвалась. Но страх оказался заразным и остался с ним, словно неприятный запах, распространяющийся вокруг. Финч задрожал. Вернулась боль. Впрочем, он уже не был уверен, уходила ли она и оставит ли вообще его когда-нибудь в покое. Можно было бы пожевать листьев шарвана, но мальчик воздержался, зная, что слишком часто к ним прибегает. Нейв советовал бороться с болью, не позволять ей брать верх над собой.

Финч сконцентрировался на Нейве и послал ему сигнал.

Где ты?

У дворцовых ворот. Кажется, своим лаем я привел в ярость половину Бриавеля.

Финч не удержался от улыбки.

Спасибо, что согласился на это, Нейв.

Как ты?

Со мной все в порядке. Я только что проснулся. До меня опять донеслись мольбы Элспит. Она в полном отчаянии.

Письмо невредимо. Ко мне идут. Надеюсь, они меня помнят.

Разве тебя можно забыть?

Мы скоро еще поговорим. Пожуй листьев. Тебе многое предстоит.

Финч не ответил. Он прервал связь и стал молиться Шарру, чтобы его записка попала в руки Валентины. Лишь она одна может спасти Элспит…

* * *

Увидев, что к воротам подошел один из стражников, Нейв на всякий случай пролаял еще раз.

— Ну и ну, ты посмотри, какой здоровенный, — пробормотал солдат. — Сейчас пущу в него стрелу, если не замолчит, — сказал он своему более молодому напарнику.

— Подожди! Это же черная собака того мальчика.

— Какого мальчика?

— Да Финча, любимчика нашей королевы.

— Точно. У меня, наверное, рассудок помутился, раз я не узнал ее. — Старший стражник фыркнул, понимая, что чудом избежал неприятностей, едва не выпустив в собаку стрелу.