– Не надо спичек. Я готов, – твердо сказал Витвицкий.

– А я подстрахую. – Горюнов хлопнул Липягина по плечу. – Занимайся свидетелями.

Горюнов докурил и ушел, а Витвицкий все мялся, посматривая то в сторону, то на Липягина, и, наконец, спросил:

– Извините, товарищ майор… А у вас нет информации о старшем лейтенанте…

– Об Ирке? – понимающе кивнул Липягин. – Извини и ты, капитан, – нет. Уволилась. Уехала. Но комната за нею осталась, и ключи она не сдавала, имей в виду.

* * *

Фаину Чикатило Витвицкий и Горюнов допрашивали в небольшом кабинете на первом этаже.

– Скажите, неужели у вас ни разу не возникло подозрений в отношении вашего мужа? – спросил Горюнов.

– Нет, – опустив глаза, ответила Фаина.

– Но вы же жили с ним, извините, спали вместе. Его отклонения в сексуальном плане должны были быть заметны… – подал голос Витвицкий.

Фаина неожиданно вскинула голову, сказала с болью:

– Да он же совсем слабый в этом самом плане, понимаете?! Он не мог ничего! Ну редко совсем. У нас было-то за все годы… Последние шесть-семь лет, когда я предлагала ему побыть со мной, он отказывался… Злился, говорил: «Бездельница, зажирела. Тебе что, жеребца подать?»

– Таким образом, вы утверждаете, что последние шесть-семь лет вы с ним почти в половой близости не были? – уточнил Горюнов, делая пометки.

Фаина опустила голову, молча кивнула.

– Ну хорошо… А другие люди? Кто-то, может быть, сообщал вам сведения о нем? Что он совершает какие-то недопустимые действия?

– Мой брат говорил, что Андрей состоял в интимных отношениях с его женой, но я не поверила. Позже жена брата рассказывала мне сама, что вступала с ним в половую связь после развода с братом, – Фаина тщательно подбирала слова. – Она сказала… Сказала, что… Половой акт у них прошел быстро… Не знаю, может быть, это неправда все… – Она вдруг заторопилась, зачастила. – Мне говорили, что Андрей… Что он в Шахтах, когда мы жили, к соседским детям приставал! А я не верила, смеялась… – Вдруг Фаина закричала, взмахнув рукой. – Дура! Я думала, что у него половое бессилие и что он не мог… Господи!

Фаина закрыла лицо ладонями, зарыдала.

– Воды! – приказал Горюнов.

Витвицкий встал, налил из графина в стакан воду, подал Фаине.

– Выпейте, пожалуйста.

– Как жить теперь?! А?! Как на людей смотреть?! – рыдала Фаина.

Трясущейся рукой она взяла стакан, жадно выпила, немного успокоилась, вытерла слезы, размазав тушь по лицу, и заговорила уже почти спокойно:

– Что вы еще хотите знать?

– Извините, а вы никогда не замечали странностей во внешнем виде, может быть, он вещи чужие приносил? – спросил Витвицкий.

– Нет, не приносил. Никогда. – Голос Фаины звучал теперь глухо и даже равнодушно. – На его одежде я несколько раз замечала кровь, но муж объяснял это тем, что он во время погрузки поцарапался или порезался. У меня это сомнений не вызывало, так как снабженцу часто приходится работать как грузчику. Вещи его с пятнами крови и грязи я стирала…

– Он часто отлучался?

– Да, но он объяснял это работой, командировками, тем, что приходится задерживаться из-за получения товаров. Я ему верила… Не верить ему у меня оснований не было… – Фаина смотрела в окно, чуть покачивалась, говорила монотонно, как робот: видимо, у нее произошло эмоциональное выгорание. – Деньги он всегда приносил домой… На командировочные даже покупал продукты, экономил и покупал. Ограничивал себя в еде и одежде…

– То есть никаких странностей… – начал Витвицкий.

Фаина перебила его:

– Он был обычным мужем. Не пил, не курил, со мной всегда был вежливый… Никогда не могла себе представить, что муж способен совершать такие преступления: он был тихоня и не мог вообще никого обидеть…

Неожиданно она закашлялась, Витвицкий снова налил ей воды. Фаина посмотрела на Витвицкого, игнорируя стакан. Пятна от туши вокруг глаз делали ее похожей на тяжелобольного человека.

– Я ведь, наверное, могла бы предотвратить совершенные им преступления… Могла бы, например, заставить его уйти со снабженческой работы и устроиться на такую работу, чтобы он был на виду…

Фаина умолкла, отвернулась, застыла. Витвицкий и Горюнов тоже молчали, не глядя друг на друга.

* * *

По лесополосе полз густой туман, деревья тонули в нем, вырисовываясь черными силуэтами. Машины, оставшиеся за деревьями у станции, не угадывались вовсе. От мрачного пейзажа веяло сказками братьев Гримм.

Звуки в тумане тоже искажались. Жутковато чавкали по сырой траве конвойные, шаркал Чикатило. Его вели сквозь туман пристегнутого наручниками с двух сторон к конвоирам. Следом молча шли эксперты с фотоаппаратом и камерой, Ковалев, Липягин, оперативники.

Наконец процессия остановилась. Майор выудил сигарету и протянул пачку начальству. Ковалев не стал отказываться. Оба закурили.

– Дима, ты снимаешь? – нарушил тишину Липягин, обращаясь к эксперту с камерой.

– Да, – кивнул тот. – Пошла запись.

– Подследственный, вы готовы показать, где было совершено убийство несовершеннолетнего Годовикова? – обратился майор к Чикатило.

– Готов, – тихо отозвался тот.

– Не слышно! Громче! – пророкотал Липягин.

– Да, готов, – чуть громче повторил Чикатило. – Мы шли вот оттуда…

Он дернул рукой, но наручник, что приковывал его к конвоиру, помешал широкому жесту.

– Отцепите его, – распорядился майор.

Конвоир молча достал ключи, отстегнул наручники. Чикатило принялся растирать запястья.

– Спасибо. Да, мы шли вот оттуда… – указал он в сторону станции. – По тропинке… Вот сюда…

Он сделал несколько шагов в сторону, остановился и обернулся.

– И вот тут я его схватил…

– Стоп! – оборвал признание Липягин и повернулся к оперативнику. – Саня, манекен давай!

Оперативник шагнул к Чикатило, положил перед ним на землю манекен-куклу.

– Подозреваемый, покажите на манекене, как вы схватили потерпевшего, – сказал Липягин.

Чикатило поглядел на манекен. Тот лежал перед ним с нелепо торчащими в стороны руками, совсем не похожий на живого человека. Чикатило неловко поднял куклу, повернул в руках, пытаясь как-то приспособиться.

– Вот так я его схватил… – показал он. – Удочка мешала, и я ее сломал. Начал прижимать мальчика к себе… Повалил на землю…

– Дима, снимаешь? – тихо бросил эксперту Липягин. – Все нормально?

– Да, товарищ майор, – кивнул тот, не отрываясь от камеры.

1993 год

Чикатило ходил по камере в напряженном раздумье, то и дело посматривая на лампочку под потолком, словно бы опасаясь угрозы оттуда. Как будто зарешеченная лампочка могла наброситься на арестанта.