— Джон, вы меня слышите?

Кэтрин с тревогой смотрела на него. Она, как и он, держала в руках бокал кларета. Кэтрин сидела на скамье рядом с его креслом. Дети уже спали, Джейн — тоже. Он протянул руку и коснулся ее темных волос.

Когда Шекспир вернулся с обыска из Хорсли-Даун, Кэтрин еще не спала и встретила его. То, как она открыла ему дверь, показалось ему таким естественным, словно она была для него кем-то большим, чем просто гостья в его доме, находившаяся под его защитой. Образ мамаши Дэвис и ее проститутки, Изабеллы Клермон, снова возник в его воображении: старуха, половина головы которой была черепом, подгоняла сидевшую на нем верхом, словно на коне Апокалипсиса, обнаженную Изабеллу. Шекспир отогнал видение. Он не желал иметь ничего общего с чарами и заклятьями. Подобные вещи не для христианина.

Кэтрин не отстранилась от его прикосновения. Она коснулась своей рукой его руки и задержала ее на своем лице, теплом от жара огня в очаге. Их пальцы переплелись, запутавшись в ее волосах. Они сблизились и поцеловались. Шекспир опустился на скамью рядом с ней. Правой рукой он гладил ее волосы и лицо, а левая скользнула вниз по ее стройному телу. Кэтрин не сопротивлялась, хотя еще никто не прикасался к ней подобным образом.

Поцелуи становились все более страстными. Он обнял ее, пытаясь уложить на скамью, продолжая жадно целовать. Кэтрин оттолкнула его.

— Нельзя оставаться здесь, — сказала она. — Вдруг дети проснутся. И Джейн может войти.

— Ты придешь ко мне?

Она улыбнулась и быстро поцеловала его губы.

— Приду.

Когда они встали, он снова обнял ее и поцеловал одновременно нежно и неистово. С минуту они стояли, словно единое целое, не в состоянии оторваться друг от друга.

Наконец они разомкнули объятья и молча разошлись по своим спальням. Шекспир зажег свечи и встал у зеркала в рубашке и бриджах, не зная, что делать. Придет ли она к нему? Или он останется один, словно умирающий, которому предложили глотнуть воды и тут же унесли сосуд с живительной влагой?

Дверь открылась, перед ним стояла Кэтрин. Ее кожа светилась золотом в свете свечей, волосы сияли, словно черный шелк. Он подошел к ней и неловкими пальцами попытался развязать и снять корсет. Она засмеялась и принялась помогать ему. Вскоре ее нижние юбки были сброшены, и она предстала перед ним совершенно обнаженная, но нисколько этим не смущенная.

Джон едва сдерживался. Кэтрин приблизилась к нему, чтобы помочь раздеться. Близость ее обнаженной кожи сковала его. Она прошептала ему на ухо:

— Похоже, у вас пропал дар речи.

Он поцеловал ее, поцелуй был долгим, затем сорвал с себя одежду, повалил Кэтрин на кровать и, обуреваемый страстным желанием, стремительно овладел ею. Она закричала от боли, и он замер.

— Не останавливайся, — тихо произнесла она. — Пожалуйста, не останавливайся.

Старая деревянная кровать скрипела под ними. Прежде он ничем подобным на своей кровати не занимался. Она целовала его ладони, он покрывал поцелуями ее грудь. Джон двигался, словно во сне. Кэтрин переполняло чувство. В свете свечей их тени плясали на потолке и стенах его скромной комнаты. Единственными звуками были скрип дерева и их дыхание.

Он приподнялся, чтобы видеть ее. Ее глаза были закрыты, тело изгибалось, словно полумесяц. Его руки скользнули по ее телу вниз, к нежной плоти, что так манит мужчин.

Она не чувствовала вины, если она и согрешила, то подумает над этим в другой раз. Не сейчас. Сейчас она была поглощена мгновением и ощущала то волнующее чувство, о котором она слышала от подружек, будучи совсем юной девушкой.

Кэтрин беззастенчиво метнулась к Джону, чтобы разделить с ним учащающуюся пульсацию его тела. Они были настолько поглощены друг другом, настолько безумны в своей страсти, что удовольствие и боль слились воедино.

Кэтрин вскрикнула, и у Джона перехватило дыхание. По его телу пробежала судорога, и он без сил опустился на ее грудь.

Они лежали без движения, молча, находясь на грани сна, пока их желание не вспыхнуло снова. На этот раз они были более нежными и неторопливыми. В свете свечей он заметил кровь на простынях, в его сознании смутно пронеслось: что подумает Джейн, увидев кровь, когда понесет простыни прачке. Конечно, она все поймет. А как же иначе? Но ему не было до этого никакого дела. Во всяком случае, сейчас.

Старлинг Дей и Парсимони Филд долго говорили о том человеке наверху. Когда Старлинг увидела на кровати мужчину, то не узнала его. Он лежал лицом вниз в ожидании порки, как он того просил. И она принялась хлестать его все сильней и сильней, представляя, что он — ее муж, Эдвард, получает то, что заслужил за всю ту боль, которую причинил ей. Она остановилась, когда он произнес:

— Достаточно!

Превозмогая боль, он повернулся и сел. Но и теперь она видела только его затылок.

Медленно он повернулся к ней лицом и снисходительно поклонился ей. Потрясенная Старлинг сделала два шага назад. Это было лицо, которое навсегда отпечаталось в ее памяти, подобно эпитафии на камне, лицо человека, который воткнул тонкий кинжал Джилберту Коггу в глаза, пронзив мозг. Его вопль до сих пор стоял у нее в ушах, а перед глазами — поток его крови.

— Парси, я покраснела, словно задница после порки, когда поняла, кто это. Он, конечно же, ничего не понял. Он же не знает, что кто-то видел, как он расправился с Коггом.

— Так что же нам делать?

— Ничего. Я и виду не подала, что узнала его, зато он дал мне два фунта золотом! Можно подумать, деньги для него ничего не значат. Послушай, пусть он поспит, мы накормим его, и пускай отправляется восвояси, словно ничего не случилось.

— Мы должны с этого что-то поиметь. Мне Когг нравился. Он заботился обо мне.

— А как же Топклифф? Он охотится за нами. Они с Коггом были дружками, он считает, что это мы прикончили Джилберта и забрали его богатство. Не тревожь гнездо шершней, Парси.

Парсимони допила бренди и намазала масло на ломоть подсохшего хлеба. Ей хотелось есть. Была уже поздняя ночь, но до рассвета еще было далеко. Когг заслуживал того, чтобы за него отомстили. Но самое главное, они могли использовать эти сведения, чтобы защититься от Топклиффа. Они должны действовать быстро: через несколько часов убийцы здесь уже не будет. Такой шанс нельзя было упускать.

— Литтл Бёд, у меня появилась мысль, — произнесла она с набитым ртом. — Один мой старинный приятель, Гарри Слайд, время от времени работает на Уолсингема. Гарри знает, что делать и как получить наибольшую выгоду из всего этого. Я пошлю за ним.

— Не знаю, Парси.

— Я пошлю за ним прямо сейчас. По слухам, он уедет утром. Я знаю, где Гарри обитает. Пошлем за ним Джека Батлера на кобыле. Верь мне, Литтл Бёд. Гарри знает, что нужно делать.

Шекспир спал, когда еще до рассвета Кэтрин покинула его комнату и тихо вернулась в спальню к детям. Перед уходом она его поцеловала.