Они ехали в молчании, и оба чувствовали себя неловко. Риган мечтала, чтобы Алек сказал хоть что-нибудь, пусть это будет даже самое банальное замечание по поводу погоды. Иногда она украдкой поглядывала на сидящего рядом мужчину и видела, что чело его нахмурено, а губы плотно сжаты. Боже, что не так? О чем он думает?

— Все в порядке? — спросила она наконец, решив, что лучше заранее узнать плохие новости, если они есть.

— Что? А, да. Нормально.

— Ты такой хмурый…

— Да? — Он быстро взглянул на нее.

— О чем ты думал?

«Я представлял тебя обнаженной». Вздохнув, Бьюкенен вяло переспросил:

— Сейчас?

Он ловко лавировал в транспортном потоке. На дороге было слишком много машин — нетипично для субботнего вечера, но Алек без труда заметил автомобиль, который неотступно следовал за ними.

— О, у нас компания.

— Правда?

— Серый седан. Он держится позади, машины через две. Они следуют за нами от самого отеля и совершенно не скрываются. Я не беспокоюсь, но это раздражает.

Риган попыталась разглядеть «хвост» в зеркальце заднего вида, ничего не увидела и обернулась, всматриваясь в заднее стекло.

— Я не вижу никакого седана, — заметила она.

Алек молча выехал на разделительную полосу и нажал на газ. Машина, следовавшая за ними, немедленно повторила маневр. Глаза Риган стали огромными от испуга.

— Ой, теперь я тоже вижу! В той машине двое. Но почему ты сказал, что тебя это не беспокоит? .

— Это охрана.

— То есть теперь охранники сопровождают меня, даже когда я с тобой? Но кто отдал такой приказ?

— Твой брат.

Риган села прямо, словно мгновенно потеряв интерес и к машине, и к разговору. Она поправила плащ на коленях и уставилась в окно. Несколько минут они ехали молча. Алек видел, что девушка хмурится и губы ее плотно сжаты.

— О чем думаем? — поинтересовался он.

— Я все удивляюсь, почему он… тот псих так и не попытался со мной связаться. Ведь прошло уже две недели. Две недели, и ничего! Ты по-прежнему думаешь, что он даст о себе знать?

— Да.

— Но если это случится не скоро? Что, если он хочет затаиться и выждать время?

— Мы тоже будем ждать.

— И сколько времени ваш лейтенант позволит вам ждать? Тебе, детективу Уинкотту и остальным? Я прекрасно знаю, что в полиции не хватает людей и каждый занимается сразу несколькими делами. Что, если он лег на дно, а ты уедешь… что со мной будет?

Она замолчала, перевела дыхание и постаралась взять себя в руки. Зачем вообще было заводить этот разговор? Алек не ясновидящий и не может знать, чем и когда кончится это изматывающее душу ожидание.

— Послушай-ка меня, Риган. Уинкотт и Брэдшоу не сидят сложа руки. Они не просто ждут следующего шага психа — они работают, пытаясь упредить его.

— Да-да, прости, я все понимаю. — Теперь она чувствовала себя виноватой. Из-за нее у многих полицейских практически ненормированный рабочий день. — Просто я все время думаю… Мне хотелось бы хоть что-то знать наверняка. Чем больше знаешь…

— …тем меньше боишься. Все так.

— Ну… да.

— Ты хотела сказать что-то другое?

— Я хотела сформулировать это немного по-другому: чем больше знаешь, тем лучше можешь контролировать ситуацию. Кроме того, если вы не сообщаете мне результаты расследования и какие-то новые факты, то я не смогу придумать адекватный план поимки психа.

— Мне не нравится, как это звучит. И Уинкотту тоже не понравится. Я не хочу, чтобы ты оказалась втянутой в это дело.

— Я уже по самые уши в этом деле, ты не заметил?

— Я имею в виду расследование. Глупый план, состряпанный любителем, может все испортить.

— Ты говоришь так, словно я собираюсь совершить какую-нибудь глупость.

Она начала нервничать и положила руку на приборную панель, словно опасаясь, что он может в любую минуту увеличить скорость.

— Ты хочешь сесть за руль? — Вопрос застал Риган врасплох, и она выпалила:

— Нет.

— Я еду всего шестьдесят километров в час.

— Разве я что-то сказала?

Алек протянул руку и убрал ее ладонь с приборной доски.

— Постарайся хоть немного расслабиться, — мягко сказал он. — И давай не будем больше говорить о расследовании. Сегодня не будем, хорошо?

— Ладно. — Риган откинулась в кресле и сложила руки на коленях. — А вот эти охранники, которые едут за нами…

— Что?

— Я не хочу, чтобы они последовали за мной в клуб. Ты не очень похож на телохранителя, и я скажу всем, что ты просто Друг. Но если за мной будут следовать два здоровых парня, то это привлечет всеобщее внимание и вызовет массу ненужных вопросов. Сегодня не я центральная фигура вечера, и излишнее внимание совершенно ни к чему.

«Вряд ли тебе удастся избежать всеобщего внимания, — подумал Алек. — Ну, только если плащ вообще не снимать. Потому что в таком платье… впрочем, дело не в платье, а в теле. Ох, какое же у нее тело!»

— Я поговорю с ребятами и попрошу их держаться в сторонке.

— Спасибо.

Неожиданно тучи разверзлись, и на ветровое стекло обрушились потоки воды.

— Наверное, в этом году мы установим рекорд по количеству дождливых дней, — проворчал Алек.

— Следующий съезд с шоссе наш.

— Я знаю.

— А Уинкотт в курсе, где скрывается доктор Шилдс?

— Сама спросишь у него.

— Эйден мечтает спрятать меня куда-нибудь подальше. Посадить под замок или отправить в Мельбурн. Но я не стану прятаться. Я останусь, чтобы помочь поймать этого сумасшедшего.

— Эйдена тоже можно понять. Он пытается защитить тебя. У меня есть младшие сестры — две, — и, возможно, в аналогичной ситуации я реагировал бы так же.

— Он вызвал подкрепление.

— М-м?

— Спенсер приезжает сегодня. Возможно, он уже в отеле.

— Кажется, у вас намечена некая важная встреча? И он должен в ней участвовать.

— Да.

— Но ты думаешь, что теперь они насядут на тебя вдвоем и попробуют убедить тебя уехать?

— Так и будет, но у них ничего не выйдет. Я не стану убегать. Пока единственный, кто прячется, — это сам Эйден.

— Вот как? — Алек с трудом сдерживал улыбку. Риган ведет себя как его младшая сестра — жалуется на братьев. — И от кого же он прячется?

— От меня!

— Он так боится своей сестрички?