уже начинать оправдываться, как неожиданный вопрос вводит меня в ступор, — Что у вас с Артёмом?

Сначала я даже не понимаю, что Ростислав имеет в виду и о каком Артёме идёт речь. А потом, когда меня осеняет догадка, мои губы расплываются в улыбке.

— Так это всё из-за ревности? — спрашиваю я и, если честно, с облегчением выдыхаю.

— Тебе кажется это смешным? — хмуро, вопросом на вопрос, отвечает мужчина.

— Нет.

— Тогда отвечай, я не намерен участвовать в любовном треугольнике.

Это на самом деле приятно, когда тебя ревнуют. В такие моменты чувствуешь, что ты действительно значима для мужчины. И это многое объясняет в настроении Фишера. Приревновал меня к начальнику отдела рекламы, когда тот тронул меня за плечо.

Подхожу к боссу, обнимаю за шею и слегка касаюсь его губ в лёгком поцелуе.

— Ростислав Алексеевич, можете не переживать, моя душа и так продана вам в рабство, — шутя говорю я, намекая на некоторые пункты трудового договора.

— Николь, сегодня я понял, что мне мало твоей души, — тихо произносит мужчина уже мягче, обвивая руками мою талию, — Я хочу всю тебя, — а затем сминает мои губы в жадном поцелуе.

Его руки перемещаются на попу, прижимают ещё ближе наши тела друг к другу и я чувствую, насколько босс возбуждён. У меня тоже стало мокро в трусиках от одного лишь поцелуя. Но нам необходимо сейчас же прекратить это безумие. Потому что мы на работе и дверь его кабинета не закрыта.

— Рост… нам нужно остановиться, — хриплю я, когда вместо губ он уже целует шею, ключицу, медленно расстегивает пуговички на блузке, — Ростислав, я серьёзно, может кто-то войти.

— И что? Пусть все знают, что ты моя, — говорит он мне в ухо, приподнимая подол юбки, — Знаешь, что я хочу сделать с тобой вот уже две недели?

Кручу головой и ойкаю, когда мужчина резко разворачивает меня к себе спиной, проводит рукой по бедру, а потом запускает её в трусики, пальчиками гладя губки.

— Хочу наказать за новое прозвища для меня — Сатана Алексеевич! — ощущаю, как краска стыда окутывает мои щёки. Как он понял, что это я? — Руки на стол! — приказывает Фишер, тут же подчиняюсь и ставлю, как раз рядом с папкой с моим именем. Думаю, как бы её скинуть, чтобы потом незаметно забрать листочки, и неожиданно мою попу обжигает несильный шлепок.

— Ай, — подскакиваю от неожиданности, но Ростислав давит на спину, чтобы я вернулась в своё положение. Гладит место удара, а затем снова шлёпает. Опять ойкаю, — Рост, не надо, нас могут услышать, — молю, хотя, готова признаться ощущения мне понравились.

— Тогда рекомендую прикрыть ротик, я ещё не закончил, — хрипло произносит он и ещё раз ударяет ладошкой по попе.

Сжимаю губы, чтобы максимально снизить громкие звуки и всё было неплохо, пока Фишер с очередным шлепком не вошёл в меня. От неожиданности я вскрикиваю со стоном и падаю на стол, руками сметая не только злосчастную папку, но и ноутбук босса. Он на какое-то время останавливается, а потом быстро начинает вколачивается в моё лоно, иногда рыча и проговаривая какие-то нецензурные вещи. Это всё так неправильно, но так восхитительно и возбуждающе, что я очень быстро дохожу до пика и мужчина, чтобы я не кричала от оргазма, вовремя закрывает мне рот ладонью. Содрогаюсь на его члене, мыча ему в руку, а затем чувствую, как внутри он заполняет меня спермой. Дьявол!

Но у меня нет сил что-то возразить. Дни всё ещё безопасные, может пронесёт. Хотя, наверно, стоит сходить в аптеку и купить экстренную контрацепцию и сказать наконец-то боссу, что от незащищенного секса появляются дети.

— Рост… — доносится голос Астахова за дверью, испуганно подскакиваю, а когда ручка двери начинает опускаться, откровенно паникую.

— Илья, я занят! — зло и громко произносит Фишер, каким-то образом оказываясь у двери и захлопывая её.

— Набери Акропова, он не может до тебя дозвониться, кажется у него получилась цепочка, — с лёгкой усмешкой кричит тот за дверью. Мне кажется, он обо всём догадался. Помощницы в приёмной нет, а Фишер занят.

— Боже, какой позор! — тихо причитаю я, дрожащими руками застёгивая пуговички на блузке, по ногам стекает сперма и это смущает ещё больше. И почему я не почувствовала, когда Рост снял с меня трусы и где они вообще.

Только вчера сокрушалась о моральном поведении Ильи Борисовича, а сегодня сама поступила так же. Кошмар!

— Ника, — мягко произносит Фишер и подходит ко мне, а я почему-то начинаю злиться на него и на себя за то, что вовремя не остановила всё это безумие, — Успокойся, ничего страшного не произошло.

— А вот если бы Астахов не послушал тебя и зашёл в кабинет, чтобы он увидел? — зло шиплю я.

— Ничего бы он не увидел, — мужчина взял в ящике стола влажные салфетки и, сев на корточки возле меня, начал вытирать сперму с моих ног. Меня настолько поразил этот жест, что я даже пошевелиться боялась. Невероятный мужчина, в нём столько силы и нежности одновременно, что это не может не тронуть, — Ну вот, — выкидывает он грязные салфетки в урну, — Ты как, моя дьяволица?

— Хорошо, — улыбаюсь я этому прозвищу, когда меня чуть отпускает, — Как ты понял, что это от меня пошло про Сатану?

— Не сложно было догадаться. Во-первых, ты сама несколько раз меня так пыталась назвать. А во-вторых, до твоего прихода меня называли иначе. А теперь проходя мимо отделов только и слышу: Сатана, Сатана, Сатана…

— И всё-то вы слышите, Сатана Алексеевич!

— Абсолютно всё, — уверенно произносит он и нежно целует меня в губы.

— Так, ладно, пора работать, — отстраняюсь, взгляд падает на разбитый ноутбук и разбросанные листы, — Ой, а как же ты будешь работать? — своей вины я не чувствую, ведь это произошло из-за Фишера, нечего было так резко входить в меня, но ноутбук жалко.

— Ничего, сейчас всё равно практически одни встречи. Скажу айтишникам, они посмотрят, что можно сделать. Не переживай. Кстати, завтра ты идёшь со мной на благотворительный вечер.

— Я?! Зачем? У переводчицы опять что-то случилось? — удивляюсь я, а ведь рассчитывала, что проведу субботу в спокойной обстановке, приведу там мысли в порядок, разработаю план действий.

— Нет, я хочу, чтобы ты пошла не как помощница, а как моя спутница.

Спутница, звучит так многообещающе. Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы у меня получилось задуманное. И с братом, и с Ростом. Потому что я хочу, чтобы они оба были в моем счастливом будущем.

— Хорошо, как спутница я согласна пойти, — уверенно произношу я, оборачиваюсь, чтобы уйти, но