Ну, кроме случаев, когда этого не происходит. Иногда проблемы продолжают наблюдаться годами, и человеку так и не удается полностью восстановиться от травмы головы. Иногда симптомы со временем даже ухудшаются. Возникает резонный вопрос: почему у некоторых людей даже после слабых вроде бы ударов появляются серьезные проблемы, которые со временем даже ухудшаются, а вот другие, с более серьезными травмами, полностью восстанавливаются? Я считаю, что разница отчасти зависит от посттравматических условий, которые либо способствуют, либо мешают динамическому процессу восстановления, происходящему в первые часы, дни, недели и месяцы после первоначальной травмы.

При многих сотрясениях мозга нарушается целостность клеток. Когда это происходит, ферменты, чьей функцией является окисление полиненасыщенных жирных кислот внутри клетки (этот процесс тщательно контролируется и идет на пользу), оказываются за ее пределами. Покинув клетки, эти ферменты взаимодействуют с ПНЖК в мембранах нервных клеток, где их прооксидативные свойства уже идут во вред. Поскольку 30 процентов сухого веса мозга составляют именно ПНЖК, ферментная активация ускоряет нормальный неспешный окислительный стресс и превращает его в полноценный шторм окислительных реакций372.

В тех случаях, когда человек полностью восстанавливается после тяжелой травмы головы, это, скорее всего, происходит потому, что мембраны его мозга были богаты антиоксидантами, которые смогли сдержать свободнорадикальные реакции, ингибируя окисление и «охлаждая» воспаление, которое, как многие считают, приводит к «травме после травмы» при сотрясении мозга. Мозг, вооруженный богатыми запасами антиоксидантов и свободный от прооксидативных «Мегатрансжиров», готов защищаться от окислительного стресса и быстрее приступает к ремонту поврежденных тканей. Инженеры-механики конструируют шлемы, защищающие череп от первоначального удара; противоокислительная и противовоспалительная диета сконструирована в том числе таким образом, чтобы защищать мозг после сотрясения и помочь ему вылечиться.

Формула для профилактики ускоренного старения

Среди врачей скорой помощи ходит афоризм: время – мозг. В данном случае имеется в виду время, прошедшее между начальными симптомами инсульта и моментом, когда во внутреннюю сонную артерию вставляется катетер с тромболитическими средствами. Но фраза точно так же относится и к пациенту с сотрясением мозга, которому нужно контролировать окислительные реакции. Счет идет на секунды: за секунду любой свободный радикал может запустить цепную реакцию, способную окислить миллиарды хрупких мембранных ПНЖК373. Это можно выразить в виде формулы. Количество окислительных повреждений, полученных мозгом, назовем окислительным стрессом (ОС). Количество времени до того, как ОС удается взять под контроль, обозначим через В. Перемножим одно с другим, и произведение даст нам общее количество урона окислительного типа (УОТ), которое получит травмированный мозг.

Итак, формула выглядит следующим образом: ОС X В = УОТ. Давайте назовем ее «формулой здорового мозга». После сотрясения мозга мозг с низким УОТ восстановится лучше и быстрее, чем мозг с высоким УОТ – вне зависимости от того, сколько лет пациенту, насколько сильным был удар и сколько он провел без сознания.

В 2002 году великолепный и очень скромный патологоанатом из Нигерии Беннет Омалу показал миру, что такое УОТ. Изучая тонкий срез мозга умершего игрока НФЛ, он обнаружил нечто очень неожиданное – коричневые пятнышки в форме запятой, напоминающие летучих мышей, свисающих с потолка пещеры: тау-белки. Тау-белки уже давно считаются биомаркером болезни Альцгеймера374. И, хотя футболист умер всего в 45 лет, Омалу обнаружил концентрацию тау-белков, соответствующую «мозгу 90-летнего человека с болезнью Альцгеймера»375.

Когда он опубликовал открытие в виде статьи, НФЛ отреагировала весьма прискорбным образом – стала все отрицать. Вывод доктора Омалу просто неверен, и точка. Так что шли годы, и ничего не менялось. Лишь после того, как другие игроки НФЛ и их семьи стали делиться своими трагическими историями – о потере памяти, депрессии, тревожности, агрессии, даже самоубийствах, – лига наконец стала что-то предпринимать.

Ключевым в этом плане стало изменение рекомендаций, которым следуют спортивные врачи при работе с игроками, которым «прилетело». Теперь игроков с сотрясением мозга тщательно досматривают, прежде чем разрешить вернуться в игру, потому что вторичная травма, наложившаяся на сотрясение мозга, может усугубить его воздействие и уменьшить шансы на нормальное восстановление. Я надеюсь, что когда командные врачи и другие медики поймут, какую важную роль окислительный стресс играет при восстановлении от черепно-мозговых травм (ЧМТ), они будут бережнее относиться к травмированному мозгу – будут меньше подвергать его стрессам, давать больше спать и посадят игрока на специальную диету, повышая его шансы на восстановление.

Когда огонь не стоит тушить огнем: лес из мембран, богатых ПНЖК

Очень важно хорошо понимать, как формула здорового мозга может помочь вам сделать наилучший выбор в реальном мире. А для этого нужно понимать взаимоотношения между мозгом (в частности, полиненасыщенными жирными кислотами, составляющими немалую его часть), вызывающими воспаления «Мегатрансами», которые попадают в мозг из-за употребления растительного масла, и арсеналом защитных пищевых антиоксидантов, которые защищают растительные и животные ткани, в том числе и ткани вашего мозга, от окислительных повреждений.

Представьте, что здоровый мозг – это лес, где часто идут дожди. Куда ни глянь, везде пышная зеленая листва, журчат ручьи, впадающие в пруды или болота – в общем, лес, в котором хорошо отдыхать. Здоровье леса – это непосредственный результат усвоения той влаги, которую его экосистема привыкла получать в течение тысячелетий. Вода – дождь, грунтовые воды, почвы, где грибы перерабатывают органическую материю, – играет ту же роль, что и антиоксиданты в мозге: эта метафора особенно хороша в данном случае, потому что влага играет роль антиоксиданта, предотвращая дикий окислительный процесс – лесной пожар. А теперь представьте, что в этот здоровый лес бьет молния: это сотрясение мозга. В здоровом, влажном лесу от одного удара молнии пожар не начнется. А если и начнется, то далеко не уйдет: погорит немного в ограниченной области и погаснет.

Если пышный, влажный лес похож на здоровый мозг, то вот мозг, не обладающий богатыми запасами антиоксидантов – это лес во время засухи. Ручьи превратились в жалкие струйки воды, а то и в ямки с потрескавшейся, высохшей грязью. Под ногами хрустят высохшие листья и иголки. Нет и землистого запаха грибов и суглинка – в воздухе пахнет только пылью. Деревья словно сами чувствуют то же, что и вы: зеленая страна чудес превратилась в пороховой бочонок, готовый взорваться от одной искры. И именно такой взрыв и происходит, когда в него бьет горячая молния.

Пока мы еще не вышли из леса, давайте добавим еще один метафорический элемент: заброшенная подпольная лаборатория по варке метамфетамина посреди леса. Это аналог «Мегатрансжиров» из растительного масла – даже в самых долго страдавших от засухи лесах лаборатории по производству наркотиков до последнего времени не оборудовали. Лаборатория представляет огромную угрозу: сбежавшие хозяева бросили там растворители, бензин и другие опасные горючие вещества, которые готовы взорваться при нагревании.