Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кита это зрелище неожиданно тронуло. Берли действительно был искренне расстроен тем, что ему не удалось изменить себя в Колодце Душ. Видимо, он и правда стремился к искуплению.
— Если бы вы знали, как тяжело! — простонал Берли, обхватив голову руками. Его плечи вздрагивали. Следующие слова трудно было разобрать из-за рыданий, сотрясавших его. — Очень, очень тяжело.
— Так всегда было, — Джанни вздохнул. — Путь искупления труден и узок, это так. Но по нему прошло бесчисленное множество людей до нас. А тут еще и прекрасные новости! Нам не обязательно идти по этому пути в одиночку. Ведь с нами Бог, и он благословил нас всех, так что мы с друзьями готовы к путешествию.
— Друзья! — Голова Берли дернулась вверх, а на лице появилась горькая улыбка. — Возможно, у вас есть друзья. У меня нет.
— Значит, тут есть, над чем поработать! — воскликнул Джанни, кладя руку на плечо графа. — Не откажитесь поработать над этим вместе со мной?
Берли фыркнул и вытер лицо ладонями.
— Да что это такое? — Пробормотал он. — Рыдаю тут, как ребенок. Что со мной случилось?
— Я бы сказал, что вы меняетесь, — проговорил Кит. Берли недоверчиво взглянул на него, а затем, смущенный, отвернулся.
Оставив их разговаривать, Кит отвел Касс и Мину в сторону.
— Не только Берли изменился, — сказал он им.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Вильгельмина.
— Ну как же! Мы сделали это! — Кит рассмеялся. — Именно это я и имел в виду. Подумайте: мы не пустили Артура в озеро. Мы не позволили ему использовать Колодец Душ, чтобы изменить судьбу для себя, а заодно уничтожить всю вселенную.
— Да, наверное, — согласилась Касс. — И ты помешал этому, — она кивнула в сторону Берли, — сделать то же самое.
Мина прищурилась и склонила голову набок.
— Считаешь, катастрофы удалось избежать? Всё вернулось на круги своя?
— По крайней мере, для нас. И это добрый знак. Хорошо бы, конечно, поговорить с Кларком и Брендоном, посмотреть, что они скажут.
Вильгельмина вздрогнула и погладила раненую руку.
— Слушайте, может нам перенести обсуждение куда-нибудь в более теплое место? Если мы еще побудем здесь, боюсь, мы замерзнем.
— Точно. Пора идти, — согласился Кит. — Если повезет, доберемся до Большой долины к тому времени, как лей-линия проснется.
— Жалко, — сказала Касс. — Я бы хотела посмотреть, не найдем ли мы твоих друзей из Речного Города, и не сможем ли побыть с ними немножко.
— Это можно устроить, — ответил Кит. — Ты и вправду хотела бы?
— Ну что ты спрашиваешь? Как будто сам не знаешь!
— Эй, я домой хочу, — сказала Вильгельмина, — надо посмотреть, чем там Этцель занят. — Она повернулась. — Я приведу Джанни и Берли. А вы, двое, идите. Мы вас догоним.
Путешественники пробирались через лес в сторону широкой равнины. Снег здесь был глубже, идти приходилось медленно, зато утомительная ходьба неплохо согревала. Но на душе и них было легко. Все понимали: что бы ни принесло будущее, в нем не исчезнет любовь и общение с теми, кого Джанни назвал друзьями по путешествию.
Солнце садилось в белую дымку на западе, когда они достигли края ущелья Большой долины и начали спуск к тропе. Ее только немного припорошило снегом, и под ногами хлюпало. Дыхание людей повисало облачками. Синие тени сгущались в долине. В нескольких шагах от начала лей-линии Кит вытащил из кармана единственную уцелевшую теневую лампу. Маленькие бирюзовые огоньки на ее боках сияли.
— Похоже, мы вовремя, — заметила Касс.
— Ты же знаешь, совпадений не бывает, — легко ответил Кит. — Верно?
— Еще бы! — ответила Касс. — Идем домой.
ЭПИЛОГ
Если бы раньше кто-нибудь сказал леди Фейт, что она будет вполне довольна ролью гувернантки при двух юных принцессах, она рассмеялась бы такому человеку в лицо и заявила, что он просто глупый болтун. Но проходили недели и месяцы, и вот однажды утром она проснулась с мыслью, что на самом деле очень довольна своей ролью при дворе. Работой по дому ее не обременяли, обязанности соответствовали тому статусу, к которому она привыкла. В конце концов, стать членом императорского дома — немалая заслуга. А что еще нужно для полного удовлетворения? Две маленькие девочки — ее подопечные, доставляли только удовольствие.
Принцессы Анна и Евдокия считали свою наставницу прекрасным, экзотическим существом, которое в их юных глазах не имело ничего общего ни с каким земным злом. После того, как прошла первая застенчивость, две девчушки стали приставать к Хейвен, просили рассказывать истории о ее путешествиях, о жизни в других местах, и настаивали на том, чтобы она сопровождала их во всех прогулках и на любых дворцовых мероприятиях, на которых они сами должны были присутствовать — короче, везде, где семья появлялась, публично или даже приватно. Под бдительным присмотром Хейвен территория императорского дворца превратилась в детскую игровую площадку, и не было ни единого уголка, где бы в тот или иной момент не звенел детский смех или музыка, сопровождавшая их шуточные шествия.
Вопреки всем ожиданиям, Хейвен нашла свое настоящее призвание, и впервые за всю жизнь обнаружила, что довольна. Император тоже считал, что поступил правильно, решив сделать Хейвен няней для своих дочерей. Он оказался настолько доволен работой Хейвен, что даже присвоил ей титул прокуратрисы. После этого присутствие при дворе бедной иностранки стало восприниматься окружающими вполне естественно, особенно после того, как был введен запрет на обращение к ней не иначе как в соответствие с титулом.
Не обошли вниманием и Джайлза. После того, как император выяснил, что Джайлз прекрасно управляется с лошадьми, он отправил его в императорские конюшни. На этом скромном месте Джайлз продемонстрировал такие навыки, включая отличное знание методов разведения животных, неизвестных византийцам, что его назначили главным конюхом императора. Джайлз понимал толк в дрессировке лошадей и проявил немалое мастерство в обращении с ними. Новая должность несла с собой новые обязанности. Джайлз должен был обучать юного принца Константина верховой езде. В этом качестве ему приходилось довольно часто общаться с высшей знатью дворца и с самим императором. Лев заметил в
