ветра развернул бархатные крылья-паруса, и на суетливый мир, на стоящих в тени дерева мужчин слегка удивленно взглянули коричневые глаза в синем вечернем макияже.

– Владимир Николаевич, вы уже сообщили родителям Марии Александровны? – тихим, подсевшим от многочасовых разговоров голосом обратился к Лаврову император.

– Никак нет, ваше величество… Простите, господин Верховный главнокомандующий.

Полковник был одет в непривычный партикулярный костюм, но тянулся и держал выправку, как и подобает служивому.

– И хорошо… Я сам… И вы правильно сделали, что исправились. Величества – это наши девочки, жертвующие собой ради Отечества. А нам, глядя на них, стоит задуматься, не слишком ли часто мы, мужчины, позволяем себе прятаться за их спинами… Ничего не отвечайте, Владимир Николаевич, я прекрасно знаю, что вы не щадите себя. Подводя итог вашему докладу, операции «Тамплиер» и «Сусанин» объявляю завершенными. Эвакуацию группы Канкрина одобряю. Группа Савинкова еще понадобится в Северной Америке, но из вашего ведомства я ее изымаю… Что еще?

– Слышал, что вас настойчиво хочет видеть семья Ротшильдов. Эдмон Ротшильд утром прибыл в Москву. Может быть…

– Нет, Владимир Николаевич, это уже тоже не ваша забота. Сосредоточьтесь на текущих делах. Что у нас на повестке дня?

– Утечка информации о местоположении летучей эскадры Макарова организована через пленных британских моряков. Их отправили на остановленном около Бонин японском трампе. Думаю, лорд Китченер уже имел возможность их выслушать. Дополнительно сразу по нескольким каналам, через великого князя Кирилла Владимировича и через японскую агентуру во Владивостоке, запущена информация об уходе по Северному морскому пути не только поврежденного «Сергия», но и «Пересвета» с «Ослябей». Жаждущий реванша Того по всем расчетам должен клюнуть на такую приманку и как можно быстрее выйти к Огасаваре.

– Мы использовали манок, и важно не прозевать зверя. Прошу вас обратить особое внимание на косвенные признаки подготовки японского флота и активно пользоваться не только агентурной, но и совсем новой для нас технической разведкой.

– Все станции радиотехнической пеленгации развернуты согласно плану и работают в круглосуточном режиме, информация пересылается по каналам метеослужбы.

– Прекрасно… Передайте в адмиралтейство мою нижайшую просьбу не держать больше «в прихожей» адмирала Фишера. Неудобно получается: человек так долго стучится в дверь, а мы делаем вид, что никого нет дома. Черное море гостеприимное, оно с радостью распахнет свои объятия британским морякам…

– Телеграмма господину Рожественскому отправлена после должной задержки, взаимодействие с контрразведкой Черноморского флота налажено. Шершов запрашивает разрешение на арест Чихачева: велик риск неавторизованной утечки информации.

– Да, пожалуй, пора. Тем более что время операции «Кот из мешка» тоже приближается… В свете финального прорыва в Атлантику вам предстоит активировать одновременно все операции для атаки сразу на несколько британских баз. Посмотрите, кого можно привлечь в Южной Америке и Европе, обратите внимание на буров… Людей у нас мало, а британских баз много… Не надорваться бы…

– Контакты с третьими сторонами по операциям «Перейра», «Танго» и «Матумба» установлены. Исполнители будут отправлены двумя маршрутами: в точки «Аркан» и «Матумба» – через Архангельск, а на «Перейру» и «Танго» – при прорыве Александра Михайловича.

– Это хорошо… У нас слишком мало людей, чтобы объять необъятное. Давайте дадим шанс сделать это тем, кто может подняться с колен. А воспользуются они им или нет – другой вопрос. Признаться, более всего я скептичен в отношении «Матумбы». И еще раз хочу напомнить: я очень жду известий от капитана Балка. Докладывать любую информацию в любое время суток.

– Будет сделано. Какие еще будут указания?

– Вы уже выбрали здание под школу агентурной разведки?

– Не успел. Только что из командировки… У школы даже названия нет… Если не считать официального статуса института военных переводчиков…

– Предлагаю вам Александровский дворец в Царском Селе и Путевой дворец в Подмосковье – подальше от суеты. И назовите учебное заведение именем Маши Темниковой…

– Но, ваше величество, что подумают в офицерском обществе?.. К тому же она не состояла на военной службе!

– Это легко исправить, Владимир Николаевич. Будем считать, что мы договорились, и школа разведки будет носить имя героя России, полковника государственной безопасности Марии Александровны Темниковой… Да, я знаю, такой награды и такого звания не существует… Две минуты назад не существовало… Вам все понятно?

Полковник Лавров взглянул в глаза императора и, забыв, что одет не в военный мундир, а во франтоватый купеческий костюм с котелком, вскинул руку к виску со словами «так точно!», развернулся через правое плечо и сделал несколько шагов строевым шагом. Но, опомнившись, оглянулся по сторонам и вольной походкой покинул место рандеву.

По-стариковски подволакивая ногу, в противоположную сторону удалился монарх. А бабочка-махаон, все это время неподвижно покоившаяся в листве, взмахнула бархатными крыльями и вознеслась в безоблачное синее небо. Поднявшись выше кроны столетнего дерева, выше золотых маковок кремлевских церквей, она улетала туда, куда отправляются души людей, полностью выполнивших свой долг и успокоенных тем, что на земле их дела не забыли и оценили по достоинству.

Накануне. Либава и окрестности

Болванка шестидюймового снаряда срезала как скальпелем молодую зелень и забросала комьями земли машущих лопатами служивых. Рослый унтер, протерев засыпанные песком глаза, сплюнул, стряхнул застрявшую в складках обмундирования грязь и погрозил богатырским кулачищем невидимым комендорам.

– Не отвлекаться, черти! – прикрикнул он на своих молодых испуганных подчиненных и, подавая пример, опять взялся за кайло пугающих размеров.

Умный – в артиллерии, щеголь – в кавалерии, пьяница – во флоте, а дурак – в пехоте. Поговорка была старой и не учитывала множества новых реалий, поэтому адаптировать ее для Императорских инженерно-дорожных войск не успели. Да и характеристика «трудолюбивые» плохо вписывалась в стихотворный размер. К тому же ее не без основания оспаривали Императорские инженерно-саперные войска, которые за «умных» конкурировали еще и с артиллеристами, причем тоже довольно аргументированно. А дорожники вдобавок были храбрыми: чинить, к примеру, рельсовый путь под огнем противника – занятие не для трусов.

Когда передовые линии англичан под Либавой дрогнули, приданный Второй дорожной бригаде штурмовой отряд отбросил британские пикеты за версту, но редкие пули и малочисленные снаряды все равно долетали до стройки, внезапно развернувшейся на месте разрушенной ветки. Работавшие над восстановлением путей солдаты и офицеры обращали на них внимание не больше, чем на слепней.

– Все, господин капитан, путь готов. Мы проверили, за рощей им эту бандуру видно не будет.

– Реперы целы? А то артиллеристы нам всю плешь проедят. – Лысый как коленка и усатый капитан вытер лоб подолом офицерской рабочей рубахи.

– А что им сделается? Господа британцы даже и не поняли, зачем рядом с порушенными путями нужны эти столбы. Пехота-с, да еще и,