Повалилось с десяток. Дальше работал короткими очередями. Чтобы не перегреть ствол. Впрочем, запасной был, взял у другого пулемёта, захваченных мной у японцев не в одном экземпляре. Там запасные стволы были, так что сменю, если что. Расстреляв ленту, быстро сменил на свежую и продолжил выбивать противника. Когда третью расстрелял, целей по сути не осталось. Те кто мог, сбежали, многие верхом, остальные или убиты или ранены. Отпустив рукоятки пулемёта, ответные пули не раз свистели рядом, но я в ямке был, только ствол пулемёта и голова торчат. А если вспомнить что амулет личной защиты имелся, все шансы на моей стороне. Большая часть пуль или поверху пролетела, или взрыхлила землю перед моей позицией. Грамотно её подобрал. Вот тут я и взвыл от боли в плече. Конь, убитого наблюдателя, покрался и цапнул за плечо, я как раз четвёртую ленту заправлял в «Гочкисс». Да больно так. Вот гад, ждал, когда тишина наступит.

Отогнав коня, с трудом подавив желание его пристрелить, почёсывая плечо, всё же проверил диагностом. Нет, до переломов не дошло, просто синяк. Убрал его целительским амулетом. Дальше закончил с пулемётом, подумал, и стал снаряжать ленты к нему. Небольшой запас патронов, именно этого калибра, был. Хватило, но осталось запаса ещё на одну ленту, и всё. Потом достал «ДП», и диски к нему. Четвёртый со снятой крышкой, не успел зарядить, когда финны напали. И стал снаряжать диски, поглядывая на бандитов. Раненые шевелились, те кто в лучшем состоянии, сначала ползли, а теперь перебежками пытались уйти. То есть, решили, что я ушёл и их в темноте не вижу. Кто-то на месте себя перевязывал. А я пока снаряжал, отслеживал, благодаря амулету всё это видел, так что убрал диски в короб, и с ручным пулемётом его в хранилище, взял винтовку «Мосина», не ту с оптикой, а что тут добыл, оптика запотела, пока не оттает и не высохнет, не воспользуешься. Вот и стал одиночными выстрелами всех, кто выявил себя ранеными, добивать. Мне подранки не нужны. Выпущу пять пуль, перезаряжу. И дальше. Начал с дальних, и стал сближаться со своей позицией. Больше трёх десятков раненых я насчитал. Вот так и поразил. При этом не забывал поглядывать на коня, снова подбираться стал, думая, что я его не вижу. Получил по морде и отбежал. Закончив снаряжать магазины к «ТТ», я стал снаряжать ручные гранаты, двенадцать осталось, а как закончил, уже собираться. Да что-то холодно ночью, я в одной тёмно-синей фланелевой гимнастёрке, задубел. Это раньше ползал, активно шевелился, а тут на лёгком ветерке, холодно. Похоже не апрель тут, как бы не март.

Так как расстрелял и потратил немало, пусть и в патронах, хватило места освободить для «Маузера», шашки казацкой и подсумок с ремнём для винтовки «Мосина». С бою взяты. Конь упорный, снова подбирался куснуть, так что быстро прыгнул на него, и смог удержать. Минуты три бесился, пока не встал, признавая своё поражение. Оседлал, сначала попону, потом седло, поправил всё, уздечку надел, и ведя коня на поводу, пошёл осматривать бандитов на предмет подранков. Пообщаться хотел. Причём вёл коня так, чтобы тот от пули закрывал. Я ему укус ещё долго помнить буду. В принципе, работа чисто сделана, троих добил, они без сознания были, и где раньше табун пасся, нашёл подранка, что мог говорить. Разоружил понятно, и доспросил. Уж очень мне было интересно узнать, где они взяли этого казачка. Немного тот русский знал, а я китайский, и вот, несмотря на что тот совмещал два языка, я вполне его понял. А тут налёт был на железнодорожную станцию. Проходную. Там интерес у британцев имелся, на почтовый вагон, что по непонятным причинам, видимо проплатили кому нужно, стоял на запасном пути. Содержимое его и было их целью. Наняли хунхузов. Ну и станцию разрушить и поджечь решили. А тут из деревушки, вдруг, верхом вылетело пять казачат, молодые, видать оставили тут старшие казаки, и атаковали, да ведя на ходу огонь. А как нарвались на ответный залп, больше пятидесяти стрелков работало, развернулись и драпанули обратно. Только один слетел с коня и покатился по траве. Его подобрали, всё сняв и перевязал, как пленник пойдёт, казаки своих всегда выкупают, и направились прочь. А налёт не удался. Их у вагона из пулемёта встретили. Потеряли больше двадцати бандитов. Нет, вагон-то они взяли, пулемёт заклинило, пять русских солдат убили, но пустой был. Видимо вывезли содержимое, а куда, не известно. Пришлось уйти. Пулемёт прихватили, я его нашёл и на вьючную лошадь готовился поклажей закинуть. Сам пулемёт «Максима» был на самодельной треноге.

Бандит был из рядовых, мало что знал, но хоть такие объяснения получил. Как и то, куда дели вещи, что с этого тела сняли. Пошарился по сумкам, даже фуражку нашёл. Её-то зачем подобрали? Конь казачка не ускакал, охранял хозяина, его забрали. Да меня на нём и везли, как выяснилось. Я поискал среди лошадей, свистнул, и ко мне направился гнедой конь. Подранка добил, вещи вернул, всю поклажу и часть трофеев на три вьючных, одним из них стал кусачий конь, богатое седло главаря хунхузов на своего коня, тот спокойно стоял, и дальше поскакал прочь. Вверх по течению. Для начала нужно отстирать одежду, в порядок себя привести. Я подобрал стёганную куртку, чистую, в вещах нашёл, теплее стало, но от крови всё отстирать и отмыть надо. Так и сделал. Вообще тело заметно устало, но меня это мало волновало. Километров на пять ушёл, вверх, по течению и встал в низине лагерем. Дальше распряг, напоил и стреножил коней, вещи и сёдла с них в одном месте скинул, только «Максим» поставил на треногу и зарядил, на всякий случай, ну и стал отстирывать форму. Мыло из моих запасов. Трижды прошёлся. Потом выжал и повесил сушиться. Костерок разжёг, похлёбка булькала, а я, закончив чистку «Гочкисс», занялся «Максимом» и «ДП», а потом и обеими «ТТ». Винтовки напоследок. В общем, до конца ночи не дотянул, помылся в ручье, отмываясь, с мылом, поел горючего, прибрав в хранилище остаток, и вскоре уснул на попоне. Накрывшись двумя одеялами. Голышом был, волосы мокрые. Отдыхать тоже нужно.

Проснулся от солнечных лучей, что упорно попадали на веки и я ловил солнечных зайчиков, так что сел, не выдержав. Не в тени спал, а под открытым небом. Эх, и палатки нет. Кони паслись, травкой свежей, иногда подбирались к ручью и пили, тут порядок. Форма на ветвях кустарника сохла, костёр давно