Игра на лютне у реки (Ся Гуй. XII в.)

Горный пейзаж (Го Си. XI в.)

Уже в начале правления династии, в 990-х гг., вспыхнуло крупное крестьянское восстание в Сычуани: на ее территории было особенно много земель, оприходованных крупными владельцами, а соответственно особенно много бедняков-издольщиков кэху. Крестьяне громили дома чиновников, пускали в передел «по справедливости» достояние богачей. К восстанию присоединились многие торговцы, сильно страдавшие от государственных монополий. В 994 г. было образовано мятежное государство «Великое Шу», занимавшее значительную часть провинции. Только к концу следующего года правительственным войскам удалось загасить основные очаги восстания.

В 1043 г. во время восстания в Шаньдуне ряды мятежников отличались сложным социальным составом. В них было много горожан, включая чиновников, а также воинов, перешедших на сторону восставших из посланных на усмирение частей.

Неприятной новостью для властей было восстание горожан в Бэйчжоу (провинция Хэбэй). Там тоже было провозглашено государство во главе с выходцем из деревенской бедноты, а теперь «ваном Восточного спокойствия» Ван Цзэ. Главными его советниками стали местные чиновники. Идеологической основой явилось учение тайного буддийского общества, связанное с ожиданием «Будды грядущего» — Майтрейи. Требования восставших зашли очень далеко, одним из них было свержение правящей династии. Наверное, поэтому была такой жестокой расправа с «Восточным спокойствием» — Ван Цзе был четвертован, городу поменяли название. Но перед его падением повстанцы больше двух месяцев героически отражали штурмы правительственных войск.

* * *

Реформы явно назревали: они являлись почти непременной принадлежностью каждого циклического этапа китайской истории и происходили тогда, когда власть уже чувствовала, что далеко не все в порядке — но еще имела достаточно сил, чтобы удержать ситуацию в руках.

Необходимость периодического приведения реформ вытекала и из сути конфуцианского учения. Мудрый Учитель Кун вовсе не задавался целью начертать пути к установлению некоего идеального порядка, который осчастливил бы человечество раз и навсегда. Человеческой природе далеко до совершенства, а потому всякие людские установления нуждаются в корректировке. И лучше, если она будет носить профилактический характер, упреждая неизбежные в противном случае беды.

Но в той ситуации серьезным препятствием к проведению взвешенной политики было то, что значительная часть образованной элиты в своем конфуцианском мировосприятии особенный акцент делала уже на том, что ей больше нравилось: младшие и нижестоящие должны беспрекословно слушаться старших и начальства. А вот прислушиваться к голосу снизу верхи были мало склонны. Начальству, начиная с Сына Неба, всегда виднее. Нарушался четко обозначенный в конфуцианстве принцип обратной связи. Если сунскую монархию и нельзя назвать деспотией, то жесткой системой она была несомненно.

Китайская бюрократия всегда была пронизана и по горизонтали, и особенно по вертикали родственными, клановыми, земляческими связями. В те времена особо значимым оказалось деление по географическому признаку — на северян и южан. Преобладающее влияние при дворе имели выходцы из центральных и северных районов Поднебесной, и они не скрывали, что намерены держать подальше от высот власти «людей с другой стороны реки» (имелась в виду Янцзы). Хотя те, как правило, были лучше образованы и умели тоньше мыслить.

Осенний туман рассеялся над горами и равнинами (Го Си. Фрагмент свитка. XI в.)

* * *

«Питомником талантов» считалась академия в г. Иньтяне, процветанию которой немало способствовал градоначальник Ян Шу, который сам имел столкновения с северными придворными кликами. Идеологом же реформ стал преподаватель Фан Чжунъянь (989–1052 гг.), в открытую заявивший, что «устои государства с каждым днем ветшают, чиновников становится все больше, население страдает, варвары заносчивы, грабители своевольничают». Такая смелость была вполне от него ожидаемой: по свидетельству современника, этот ученый муж «не только толковал древние каноны, но и часто взволнованно говорил о делах Поднебесной, был отважен и ничего не боялся».

Фан Чжунъянь подал на имя императора докладную записку, вошедшую в историю как «Десять тысяч иероглифов». Одновременно это был демарш против цзайсяна — ближайшего императорского советника Люй Ицзяна, который, помимо прочих своих недостатков, якшался с гаремной братией (отметим — то, что такое содружество могло стать поводом для серьезного упрека, свидетельствует о том, что, по сравнению с предыдущей династией, при дворе был наведен относительный порядок). В записке говорилось о необходимости «вытеснить бездельников, уволить самозванцев, тщательно и строго проводить экзамены». Имелось в виду, что необходимы серьезные перемены в практике назначения на ведущие должности, особенно в провинциях.

Пейзаж (Ся Гуй. Фрагмент свитка, ок. 1200 г.)

Мужество очень пригодилось ученому в борьбе с противодействующими группировками, но через некоторое время он и его единомышленники получили высокие назначения при дворе.

Полезных проектов было составлено много. Проведение широких ирригационных работ под государственным управлением, уменьшение трудовой повинности. Проект военной реформы: предлагалось восстановить старинную систему, при которой сельские общины выставляли и снаряжали ратников за свой счет: это облегчило бы непосильное для казны бремя расходов на армию. Предлагались очевидные вроде бы меры для повышения эффективности бюрократической системы: продвижение по службе должно определяться только способностями и заслугами, а не стажем, необходимо ликвидировать служебный «паровозик», когда повышение важного сановника тянет за собой вверх по лестнице всю его родню. Чтобы ничьи дети не попадали на службу, минуя экзамены. Чтобы особо выделялись и поощрялись чиновники, хорошо разбирающиеся в практических вопросах: земледелии, ирригации, горном деле, финансах. И предложение, можно сказать, революционное: хватит сводить образовательный процесс преимущественно к нудной зубрежке канонов (пятьдесят раз повторил вслед за учителем, потом пятьдесят раз по памяти — и затвердил на всю жизнь. Например, что-нибудь вроде: «Небо темное, земля желтая, вселенная велика и обширна»).