Возложенная на него власть делала Карла не просто императором, но единственным императором. Не могло быть двух императоров, как не могло быть двух пап. В понимании папы Карл был императором церкви, римской церкви, которую папа считал всемирной, вселенской церковью[210].

Его титул звучал так: «Наисветлейший, наисчастливейший, увенчанный Богом, священный, могучий император миротворящий». Обратите внимание, что он не взял титулов, которые носили римские императоры: «император римский» или «вечно властвующий». К упомянутому титулу он добавил лишь фразу «высший повелитель римлян», которая звучала достаточно туманно и неопределенно, а реальное положение дел было отражено в титулах «правитель франков и лангобардов». В своих буллах папа писал: «Владыка и повелитель наш Карл, увенчанный Богом и отмеченный вечной благодатью, благочестивый и могучий император миротворящий»[211].

Центр реальной власти этого защитника церкви, святого и благочестивого императора, находился не в Риме, где он принял императорскую власть, а на севере Европы. Древняя средиземноморская империя, естественно, группировалась вокруг Рима, который был ее центром. Новая империя группировалась вокруг Австразии, бывшей ее центром и ядром. Император Византии беспомощно наблюдал за тем, как на престол восходит новый император. Все, что он мог сделать, — это отказаться признать Карла императором. Но 13 января 812 г. оба императора заключили между собой мир. Император Византии признал новое положение вещей. Карл уступил Византии Венецию и Южную Италию, которую он признал частью Византийской империи. В целом политика Карла в Италии провалилась: его государство так и не стало средиземноморской державой.

Ничто лучше не демонстрирует нам коренные, глубокие изменения, произошедшие в том порядке, который существовал в Средиземноморье веками. Возникновение империи Карла Великого было критической точкой в процессе разрушения и слома бывших европейских порядков и прежнего расклада политических сил в Европе, вызванного вторжением арабов-магометан. Карлу Великому удалось создать свою империю потому, что, с одной стороны, отделение Востока от Запада значительно уменьшило власть и влияние папы в Западной Европе, а с другой — ввиду того, что захват арабами Испании и Африки сделал короля франков хозяином христианского Запада.

Поэтому совершенно справедливо утверждение, что без Мухаммеда не было бы и Карла Великого.

В VII в. Римская империя фактически стала империей Востока: государство Карла Великого было империей Запада.

В реальной жизни обе империи игнорировали друг друга[212].

И волею судеб центр этой новой империи находился на севере, куда и переместился новый центр тяжести Европы. Создание Франкского королевства — это было на самом деле австразийско-германское Франкское королевство — ознаменовало начало эпохи Средневековья. После периода, когда средиземноморское единство еще сохранялось, продолжавшегося с V по VIII в., произошло окончательное разрушение последнего, в результате чего ось мира сместилась[213].

Свою роль в истории начал играть германизм. До этого римская традиция была непрерывной. Теперь начинала формироваться новая своеобразная цивилизация — римско-германская.

Империя Каролингов, а точнее сказать, империя Карла Великого определила форму развития эпохи Средневековья. Государство, лежавшее в основе империи Карла, оказалось слабым и вскоре распалось. Но империя как высшая форма объединения западного христианского мира выжила и сохранилась.

Согласно весьма распространенной, можно сказать, общепринятой точке зрения время правления Карла Великого рассматривается как период экономического возрождения. Некоторые зашли так далеко, что утверждают даже, что имело место возрождение не только в экономической сфере, но также и в области письменного творчества. Подобная точка зрения является откровенно ошибочной, и вызвана эта ошибка не только преклонением перед именем великого императора, но также и тем, что на проблему смотрят, так сказать, под неверным углом зрения.

Историки всегда сравнивают время правления Карла Великого с последним периодом эпохи Меровингов; действительно, в этом случае нетрудно обнаружить возрождение. В Галлии на смену разгулу анархии пришел порядок; в покоренной и христианизированной Германии общественный прогресс был также налицо. Но если мы хотим прийти к действительно правильным выводам, то должны сравнивать эпоху Каролингов со всей предыдущей эпохой, а не с какой-то ее частью. В этом случае мы увидим, что в предшествующую эпоху наблюдаются два совершенно отличных друг от друга вида хозяйственной жизни, преобладавшие в различные ее периоды.

До VIII в. экономика Средиземноморья была продолжением той хозяйственной жизни, которая здесь существовала со времен ранней Античности. После VIII в. произошел полный разрыв с прежней хозяйственной традицией, и экономика стала совершенно иной. Море было закрыто. Торговля исчезла. Мы видим империю, все богатство и благосостояние которой связаны исключительно с землей, а торговля и оборот товаров сведены к минимуму. Мы не только не наблюдаем никакого прогресса, но, наоборот, видим явный регресс. Самые экономически развитые районы Галлии, где экономическая жизнь была наиболее активна, буквально била ключом и развивалась ускоренными темпами, теперь стали самыми бедными и отсталыми. Южная Галлия была наиболее бурно и успешно развивавшейся частью страны; теперь же определяющее значение для всей хозяйственной жизни играл север Галлии.