— Терпение входит в число наших добродетелей, — проговорила Каденция. — Однако мы обязаны вернуться в Кольцо Единорога при первой же возможности. Это наш долг перед Линией Горечавки и Союзом Линий. Чем скорее наш народ узнает о вашей трагедии, тем лучше подготовит ответные меры. По-вашему, год-другой особой роли не сыграет — путь у нас неблизкий…

— Да, это приходило в голову, — призналась я.

— Тщательный анализ галактической истории доказывает, что многое сложилось бы иначе, если бы важная информация поступила годом раньше или годом позже. Нельзя уповать, что мы станем исключением.

— Иначе говоря, вам все равно нужен мой корабль.

— К сожалению, да, — подтвердил Каскад.

— Забирайте его, когда хотите, я уже смирилась. Сегодня на рассвете видела «Крылья», они сияли, как Утренняя звезда. Сердце разрывается при мысли, что корабль больше не мой. Чем скорее он исчезнет, тем лучше.

Роботы переглянулись.

— Тогда не будем мешкать. Ранний отлет идеально подходит нам и, надеюсь, меньше расстроит вас.

— Сперва мне хотелось бы освободить грузовой отсек. Его содержимое вам вряд ли интересно, а мне дорого. На него Линия не претендует, речь шла только о корабле.

— Там есть что-то ценное? — спросила Каденция.

— Особых ценностей нет. Корабли — часть меня и моего прошлого. В отличие от Лихниса я по характеру скопидом, но уж какая есть.

— Пусть заберет свою коллекцию, — сказал роботам Лихнис. — Много времени это не отнимет, а без балласта корабль полетит еще быстрее.

— У меня возражений нет, — сказал Каскад. — Но желательно, чтобы корабль официально передали нам в собственность, причем поскорее. Мы успели бы ознакомиться с системой управления. Нельзя ли заняться этим в ближайшее время? Пока вы собираете свою коллекцию, мы осваивали бы корабль. Как только закончите, мы без промедления покинем орбиту Невмы.

— Не ждите, что я стану прыгать от радости, — предупредила я.

— Мы понимаем, сколь болезненно для вас это расставание, — отозвался Каскад. — Не знаю, утешит ли это вас, но своей щедростью вы заслужите благодарность машинного народа.

— Разве она его еще не заслужила? — удивился Лихнис.

— Да, конечно, — кивком подтвердил Каскад.

— Сейчас у меня нет сил, — сказала я. — А мне еще нужно обсудить события прошлой ночи с мистером Джинксом. Этого разговора я жду не дождусь. Если вас устроит, давайте поднимемся на корабль завтра утром.

— Нас вполне устроит, — хором ответили роботы.

Волчник проводила допросы до самого вечера. В зал я пришел без Портулак — та отправилась к имирскому ученому обсуждать нашу встречу с Фантомом Воздуха.

Публичного осуждения не было, но чувствовалось, что Волчник отчитали за то, как она поступила с Вилохвостом, шаттерлингом Дома Мотыльков. Может, она не собиралась его убивать, но наверняка понимала, что шансы пережить вывод из стазиса у него невысоки. Волчник убедила себя, что выжала из пленного все, но Аконит и прочие вряд ли разделяли ее уверенность. Сейчас их присутствие было куда ощутимее. Допрос по-прежнему вела Волчник, но Аконит, Люцерна, Донник и Маун сидели в отдельном ряду между постаментом и местами для зрителей. Они молчали, но Волчник уделяла им не меньше внимания, чем пленным. Каждый ее шаг контролировался, Волчник и слова не произносила, не взглянув на своих спутников, точно спрашивала: «Можно продолжать?» При этом держалась она уверенно, чуть ли не вызывающе. Ее приструнили, велели оставаться в рамках, но от допросов не отстранили. Отстранить для Чистеца и прочих означало признать, что они ошиблись, поручив это дело Волчник, что начисто исключалось. В результате та не поджала хвост, а даже приободрилась.

Стазокамеры, три занятые и пустую, составили полукругом, чтобы пленные видели друг друга. Волчник снизила кратность замедления до сотни, и мы с помощью синхросока сделали то же. Двенадцатичасовой допрос уложился в семь с половиной минут субъективного времени. При нормальном разговоре за такой период едва любезностями обменяешься, только тут в данном случае разговор не был нормальным. Волчник, обуреваемая праведным гневом, закидывала пленных вопросами — те едва успевали отвечать. Зайдя в тупик, она возвращалась к нормальному времени и советовалась с четверкой своих спутников, после чего допрос продолжался.

К концу дня выяснить удалось на удивление мало. Идентификация лиц показала, что двое неизвестных пленных, вероятно, сгинувшие шаттерлинги Линий Короеда и Бархатницы. Такая гипотеза вызвала массу неудобств, ведь у нас гостили их посланцы Линий. Как ни убеждала Волчник, свои имена пленные не назвали. Не сообщили они ничего и про Дом Солнц, который оставался не менее таинственным, чем когда Геспер впервые его упомянул. О Доме Солнц слышал один Синюшка, хотя, возможно, мне только показалось так по его реакции.

— С тобой мы уже почти друзья, — заявила ему Волчник.

Вспомнилось, как Донник говорила об усердии, с которым Волчник добивалась правды, когда в системе несостоявшегося сбора еще могли скрываться уцелевшие шаттерлинги.

— Решай: либо в стазис меня погрузишь, либо разбудишь, — отозвался Синюшка; голос у него был грубый, скрипучий, словно связки высохли на солнце.

— Вас теперь трое. Вилохвост погиб.

— Кто такой Вилохвост?

— Шаттерлинг Дома Мотыльков, твой сообщник. Двое других — Короед и Бархатница. Всех вас считают погибшими.

— Похоже, ты сама все знаешь.

— Не все, а почти все. — Волчник откинулась назад, выгнув спину, как потягивающаяся кошка. — Я уже спрашивала про Дом Солнц Вилохвоста. Теперь спрашиваю тебя.

— Понятия не имею, о чем ты.

— Очевидно, это Линия. Судя по всему, Дом Солнц состоит из шаттерлингов, прежде входивших в другие Линии. Не знаю, может, его численность нужно периодически пополнять. Может, его шаттерлинги проникают в известные Линии, заменяя полноправных членов точными копиями. При таком раскладе настоящий Синюшка погиб миллион лет назад. Если бы в течение цикла ты занял его место и появился на очередном сборе в его ипостаси, с его генами и набором воспоминаний, мы не заметили бы подмены. Синюшка, зачем ты так с нами? Чем мы заслужили бойню?

— Вы существовали. Этого достаточно.

— Еще в системе нашего сбора ты упомянул Лихниса. Ты издевался, думал, мы никогда не увидим ни его самого, ни его космотеки. Синюшка, ты ошибся. Лихнис уцелел, выжил, значит у нас есть шансы разобраться в мотивах вашего преступления.

— Вперед и с песней.

— Осторожней, Синюшка! Я покажу, как серьезно настроена. — Волчник подошла ко второй стазокамере и взялась за рычаг-регулятор уровня стазиса.

Пленный — предположительно Короед — испуганно заерзал в кресле, заговорил, но Волчник отключила микрофон, и слов мы не расслышали.