— Господи, — прошептал Майкл.

— Думаю, спусковым механизмом послужила поездка на рынок. Толпа и непрерывное движение взвинтили его, и он стал ожидать нападения. Кит начал пить, но это не помогло. Когда к нему приблизился бездомный, Кит отреагировал так, как его учили. Атаковал. Он не помнит, что случилось дома, но я предполагаю, что был еще один спусковой механизм — громкий звук, вспышка света, — который вернул его на войну. В этом истерическом состоянии он действовал автоматически — защищал себя и убил жену.

— Способен ли человек в таком истерическом состоянии мыслить рационально?

— Если вы спрашиваете, может ли у него сформироваться умысел, я отвечаю отрицательно. Более того, как специалист я утверждаю, что конкретно Кит Келлер не мог совершить преднамеренное убийство.

Майкл задумался.

— Он хороший человек, Майкл. Просто пережил такое, с чем его разум не смог справиться. Было бы трагедией добавить пожизненное заключение к тому, что уже случилось с ним и его семьей. Его нужно лечить в стационаре.

Майкл открыл свою папку.

— Вам известно, что Министерство по делам ветеранов выявило у него лишь «легкое тревожное расстройство»? Они не диагностировали посттравматический стресс.

— Министерство по делам ветеранов. — Крис покачал головой. — Не говорите мне о правительстве и его отношении к нашим солдатам. Это преступление. Военные обычно приравнивают посттравматический стресс к слабости или трусости. Но им придется посмотреть правде в глаза, особенно с учетом повторных командировок. Мы должны заставить Министерство по делам ветеранов и правительство обратить внимание на солдат, вернувшихся домой. Мы должны пролить свет на эту язву. Наш случай очень важен, Майкл. Вы можете помочь еще одному травмированному солдату, спасти другие жизни.

— Нам пока не удалось найти ни одного уголовного дела, где основой успешной защиты был посттравматический стресс.

— Значит, это дело будет первым, — улыбнулся Крис.

Майкл кивнул и посмотрел в окно, за которым все еще шел дождь. Пелена из тонких, словно серые шелковые нити, струй скругляла резкие очертания зданий. Как слезы.

Он вдруг понял, что значит для него это дело, почему оно так важно для него.

— Моя жена… — медленно произнес он. — Она там потеряла ногу. Парень из ее экипажа погиб. Лучшая подруга до сих пор в коме. Джолин только что вернулась домой. И она стала другой. Она обожает детей, но была очень сдержанна с ними, а если честно, то раздражалась и злилась. Я хочу ей помочь, но не знаю как.

В кабинете повисла долгая пауза. Майкл чувствовал на себе испытующий взгляд доктора.

— Она пилот военного вертолета, да? — наконец нарушил молчание Крис.

Майкл повернулся к нему.

— Да. А это имеет какое-то особое значение?

Крис улыбнулся:

— До чего же вы штатский человек, Майкл! Это значит, что ваша жена жесткий человек. Сильная женщина, всю жизнь добивавшаяся того, что ей нужно, от системы, которая ей сопротивлялась.

— Да, Джо такая.

— Такой женщине нелегко попросить о помощи.

— Она меня отталкивает.

— Конечно. Армейская привычка — менталитет солдата. Будь сильным, делай все сам, выполни задание. Не позволяйте ей себя оттолкнуть. Вы ей теперь нужны, даже если она этого не осознает. И не пропустите симптомы посттравматического стресса. Ночные кошмары, бессонница, повышенная тревожность, внезапные приступы гнева, депрессии или явного безразличия.

— Спасибо, Крис, — сказал Майкл.

Доктор встал. Они подали друг другу руки.

В дверях Корнфлауэр обернулся.

— Кстати, полиэстер или вельвет?

— Что?

— Мой костюм.

— Я могу…

— «Хьюго Босс», — улыбнулся Крис и вышел из кабинета.

На следующий день Майкл проснулся рано, измученный очередной бессонной ночью. Пошатываясь, выбрался из постели и попытался взбодрить вялое тело при помощи горячего душа, но усталость от этого лишь усилилась. Потом надел костюм, который накануне оставил на спинке стула, — так проще, чем идти в гардеробную и искать свежую одежду. В последние дни его вещи были разбросаны повсюду — висели на стульях, валялись на полу и на скамеечке у изножья кровати.

У спальни Бетси Майкл постучал, приоткрыл дверь и сказал:

— Одевайся, Бетси. Завтрак через десять минут.

Потом закрыл дверь и пошел к Лулу. Комната выглядела, как после взрыва бомбы, начиненной одеждой и игрушками. Наверное, следовало бы заставить дочь собрать вещи, но честно говоря, Майклу проще было навести порядок самому. Он думал об этом каждое утро, но так и не собрался. Слава богу, раз в неделю приходит убираться женщина — иначе они жили бы на помойке.

— Эй, Лулу! — Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

Потом взял на руки, отнес в ванну и бесконечно долго ждал, пока она почистит свои крохотные зубки. Закончив, Лулу торжествующе улыбнулась:

— Я большая девочка.

— Что ты хочешь надеть в школу? — спросил Майкл. За прошедшие несколько месяцев он усвоил, что не стоит указывать девочке — даже ростом с клюшку для гольфа, — как ей одеваться, если не хочешь, чтобы тебе устроили сцену.

Лулу вернулась к себе в комнату и остановилась перед грудой одежды, уперев ладошки в бока.

Майкл молча сосчитал до десяти.

Наконец она выбрала розовые брючки с аппликацией в виде ромашек и синюю футболку с картинкой из «Истории игрушек». Зеленые носки придавали ей клоунский вид, но какая разница? Вместе они спустились по лестнице. На кухне Майкл сверился с составленным Джолин меню — еще одна вещь, облегчавшая жизнь. Пока он доставал ингредиенты для гренок, Лулу накрывала на стол. Молчание нарушало только позвякивание столовых приборов.

Майкл наливал себе вторую чашку кофе, когда в кухне появилась Бетси.

— По телевизору опять рассказывают про маму и Тэми.

Майкл ничуть не удивился. В последнюю неделю местные каналы только и говорили, что о раненых женщинах, пилотах вертолета и лучших подругах.

— Садись завтракать, — ответил он.

Пока девочки разделывались с гренками и кофе, Майкл составлял план на день. Работа над делом Келлера была в полном разгаре, и суд уже скоро. Мысли его должны быть заняты стратегией и вопросами свидетелям.

Но думать Майкл мог только о Джолин. Он разочаровал ее. Возможно, они все. После возвращения Джолин Бетси стала угрюмой и замкнутой. Она была уверена, что рана у матери серьезная, возможно, даже опасная для жизни, и еще больше злилась на Джо. Злилась, что та пошла воевать, что ее ранили, что она вернулась домой изменившейся.

В 8:20 обе девочки сели в автобус и отправились в школу. Майкл на пароме добрался до Сиэтла и направился на север города.