Там смотреть было не на что, так что я снова повернулась к декорациям города.

— Что это такое?

Стоявший рядом Лукас переминулся с ноги на ногу.

— Это модифицированная версия «Аллеи Хогана», полигона в Куантико, на котором агенты ФБР и иногда военные проходят обучение бою в городских условиях, поскольку на нем можно моделировать маневры в густонаселенных районах. Мы вроде как позаимствовали у них идею. Естественно, пользоваться этим полигоном имеют право только те, у кого есть особый допуск в связи с участием в проекте МИЛА.

— Особый допуск. Это что, значит, что я особенная? — пошутила я, надеясь, что это поможет хотя бы сдержать растущую тревогу.

Невыразительное лицо Лукаса на миг осветилось слабой улыбкой, но она очень быстро исчезла, как будто солнце скрылось за тучами, и в теплом воздухе неожиданно повеяло холодом. Он засунул руки в карманы, отказываясь смотреть на меня.

— Я не уполномочен обсуждать ничего, кроме последнего испытания, — сказал он, чеканя каждое слово.

Я кивнула, игнорируя подступивший к горлу комок.

— За городом проходит то, что здесь обычно называют «Экзамен».

Я проследила направление его пальца, туда, где изящные старомодные здания самодельного города сменялись грудами досок и грязи, вид которых говорил сам за себя: здесь велись военные действия. Я перевела взгляд дальше, где тротуары заканчивались, упираясь во внушительную бетонную стену — дальнюю стену этого помещения, — а улица выходила к темной арке входа. Туннель.

— Экзамен?

Лукас потеребил воротник.

— Это полоса препятствий, которую генерал Холланд использует, когда нужно убедиться, что солдат готов… к любым непредвиденным обстоятельствам.

Я неотрывно смотрела на вход в туннель, стараясь не обращать внимания на страх, оплетавший меня своими темными холодными щупальцами.

— В этом испытании твоя единственная задача — пройти Экзамен, набрав как можно больше очков. С тобой будет соревноваться Номер Три. Так как она уже выполняла это задание, мне поручили провести для тебя краткий инструктаж.

Номер Три? Щупальца сжались сильнее.

— Тебе необходимо будет преодолеть серию препятствий, сначала в «Аллее Хогана», потом на Экзамене. Среди препятствий будут колючая проволока, вертикальные стенки, канат, туннели и мины — разумеется, учебные, — добавил он, когда я потрясенно ахнула.

— По пути будут встречаться солдаты, выступающие в роли вражеских сил. Их следует воспринимать как реальную угрозу. У них может быть учебное оружие, и, если в тебя попадут, за это снимут баллы.

Могло быть и хуже, попыталась я себя подбодрить, чувствуя, как в животе затягивается узел. Гораздо хуже, учитывая, какие ужасы способен придумать Холланд.

— Если ты допустишь промах, который в боевых условиях привел бы к серьезным повреждениям, за это снимут баллы. Кроме того, на полосе препятствий будут солдаты в роли гражданских лиц, — продолжил Лукас. — Если кто-то из них пострадает из-за твоих действий…

— Дай угадаю — за это снимут баллы.

Лукас развернулся ко мне, сжав кулаки:

— Мила, это не шутки! Тебе нужно сосредоточиться. — Отсутствие улыбки и его резкие слова отрезвили меня. Впервые с того момента, как мы вышли из камеры, Лукас уставился мне прямо в глаза, сдвинув брови с несвойственной ему свирепостью, и я поняла, что дело плохо, очень плохо. Узел в животе скрутился еще туже.

— А теперь поверни, пожалуйста, голову направо — мне нужно ввести блокирующее устройство.

Он встал под неудобным углом, как будто хотел, чтобы его манипуляции не было видно. Его пальцы осторожно отогнули мое ухо. По коже скользнуло что-то холодное и металлическое, в голове загудело.

Чип безопас…

Мой внутренний голос вдруг смолк и… ничего. Когда Лукас отступил, моя рука тут же взлетела к уху, нащупывая тонкую полоску компьютерного чипа.

— Механизм отключит некоторые из твоих функций по истечении первой минуты, чтобы смоделировать короткое замыкание.

Погодите, какие из моих функций? Но не успела я выяснить подробности, как слева от нас замерцал свет. Окно наблюдательного поста наверху колонны осветилось, представляя взору комнату, обставленную как кинозал. В ней стояли три ряда кресел, напротив которых был большой экран телевизора. Я увидела из-за спинок четыре головы, но ни одна из них не была с проседью, как у Холланда. Номер Три там тоже не было.

Словно по команде, лифт за нами загудел и открылся.

Когда Лукас оглянулся через плечо, его напряженное лицо едва заметно расслабилось.

— Где генерал Холланд? Он передумал?

Я обернулась и увидела, что в нашу сторону плывет Номер Три, одетая в такую же тускло-коричневую армейскую форму, как я. Я неосознанно подняла руки к волосам и ощупала концы коротких неровных прядок, доказывая себе, что мы с ней не одно и то же.

— Нет, он просто готовит для Номер Два, — знакомые зеленые глаза, мои глаза, обратились на меня, — особое задание. — Она улыбнулась все той же безмятежной улыбкой, но то, что она разглядывала меня с большим любопытством, чем обычно, не предвещало ничего хорошего.

Хватит.

— Какое еще особое задание? — требовательно спросила я. Скрестив руки на груди, я повернулась лицом к Лукасу — как раз вовремя, чтобы увидеть, как он запускает руки в волосы. Он прикрыл глаза и сделал неровный хриплый вдох.

Номер Три тоже посмотрела на него.

— Все это так необычно, — только и сказала она. Необычно? Забавно, а я бы выбрала гораздо менее приличное слово.

Помня о камерах наблюдения, я заставила себя расслабиться, протирая неожиданно взмокшие ладони о штаны — раз, другой, третий.

— Кто-нибудь может объяснить мне, что происходит? Почему мы тут стоим и ничего не делаем? Когда все начнется?

Вместо ответа раздалось громкое жужжание механизма. Мы все втроем повернулись налево, где начали подниматься металлические стены камеры, которую я заметила раньше. Из-под них показалось стекло. Металл медленно, со скрипом двигался вверх, и сначала я подумала, что камера пуста. Пока мой взгляд не скользнул вправо, к дальней стене. Там виднелись женские кроссовки. Белые кроссовки с синими шнурками.

Тошнотворная смесь надежды и страха встала поперек горла, не давая мне сглотнуть. На мгновение я забыла обо всем — об Экзамене, Номер Три, Лукасе, подвале, — только смотрела под быстрый, глухой стук сердца, как появляются ее ноги, торс, шея, подбородок. И наконец я увидела ее лицо, впервые с тех пор, как нас разлучили на аэродроме.

Меня охватило нетерпение, и я резко шагнула вперед.

— Мама?

— Нет!

От резкого оклика Лукаса я запнулась.