«Читал объявление об „Онегине" в „Пчеле“: жду шума. Если издание раскупится– то приступи тотчас к изданию другого или условься с каким-нибудь книгопродавцем»[732].

«Северная пчела» (1825, № 23), сообщая в отделе «Новые книги» о выходе первой главы «Онегина», оповещала, что «книжка сия продается в магазине И. В. Сленина по 5 руб., с пересылкой – по 6 руб…». Цена эта за маленькую книжечку в 82 страницы, в 12-ю долю листа, была совершенно баснословная и носила явно демонстративный характер. Книга была напечатана небывалым для тех времен тиражом в 2400 экз., причем все издание обошлось в 740 руб.: бумага—397 руб., набор и печатание – 220 руб. и переплет – 123 руб. Таким образом, каждый экземпляр обошелся издателям немногим больше 30 коп. Издание целиком было помещено на комиссию к книгопродавцу Сленину, получившему всего 10 % комиссионных, под условием ежемесячного расчета. Таким образом, Пушкин должен был зарабатывать на экземпляре 4 руб. 20 коп. чистых, иначе говоря, около 1500 процентов.

Читающая публика соответствующе реагировала на эту высокую цену. Тогда как вышедшие вслед за тем стихотворения Пушкина разошлись в несколько месяцев, принеся автору свыше 8 тыс. дохода, распространение первой главы «Онегина» затормозилось. За первые две недели, по 1 марта, было распродано 700 экз. – цифра крайне внушительная для того времени. Но за март разошлось уже только 245 экз., а затем за четыре следующих месяца, по 1 августа, всего 161 экз. За вычетом 44 авторских и обязательных, оставалось еще 1250 экз., т. е. более половины издания. Плетнев растерялся и задумал спустить весь остаток книгопродавцам с 20-процентной уступкой, «т. е., чтобы себе с них за экземпляр брать по 4 руб., а не по 4 руб. 50 коп., как было прежде»[733], разъяснял он Пушкину. Но книгопродавцы, смущенные высокой ценой книги, не откликнулись на это предложение. «Они думают, – писал Плетнев, – что эта книга уже остановилась, а забывают, как ее расхватают, когда ты напечатаешь еще песнь или две. Мы им тогда посмеемся, дуракам! Признаюсь, я рад этому. Полно их тешить нам своими деньгами»[734]. Расчет Плетнева оправдался только наполовину. Около 20 октября 1826 г. вышла 2-я глава «Онегина», по 1 же января 1827 г. разошлось еще 500 экз. 1-й главы, но 750 экз. все еще оставались нераспроданными.

Смущенный этим фактом, Плетнев намеревался понизить цену следующих глав на полтинник, но Пушкин не одобрил его предложения. У обоих был свой коммерческий расчет. Плетнев, непосредственно руководивший изданиями, опасался за его распространение, а Пушкин здраво рассуждал, что если за каждую отдельную главу можно брать по 5 руб., то все восемь глав, объединенных в одной книжке, никак не удастся продавать по сорок.

Не желая ни в коем случае капитулировать перед книжным рынком, Пушкин преследовал, конечно, отнюдь не только меркантильные интересы. «Онегин» должен был закрепить на книжном рынке тот переворот, начало которому положил трехтысячный гонорар за «Бахчисарайский фонтан». Известие об этом, по тогдашним временам, огромном гонораре обошло почти все журналы и газеты. «Дамский журнал» провозгласил даже, что «нынешний год был. началом нового переворота дел по книжной торговле» (1824, № 9). А «Русский инвалид» вывел из этого «доказательство, что не в одной Англии и не одни англичане щедрою рукою платят за изящные произведения поэзии» (1821, № 59). Надо было закрепить этот первый успех, заставить и книгопродавца, и читателя и впредь должным образом оплачивать труд поэта. Такова была миссия «Онегина», пятирублевые книжечки служили своего рода орудием в борьбе Пушкина за профессионализацию писательского труда. Пушкин упрямо шел к своей цели. Вторая глава стоила столько же. Но, отпечатанная в Москве С. А. Соболевским во второй половине октября 1826 г., она где-то задержалась, так что третья глава, печатавшаяся Плетневым в Петербурге, в продажу поступила прежде, нежели вторая. «Где „Онегина“ 2-я часть, – негодовал Пушкин. – Здесь ее требуют. Остановилась даже и продажа и других глав» [735].

Плетнев, настаивавший на скорейшем печатании «Онегина», использовал инцидент с задержкой 2-й главы в свою пользу. «Ничто так легко не дает денег, как „Онегин“, выходящий по частям, но регулярно через два или три месяца, – писал он Пушкину 22 сентября 1827 г. – Он, по милости Божией, весь написан. Только перебелить, да и пустить. А тут-то у тебя и хандра. Ты отвечаешь публике в припадке каприза: вот вам Цыганы: покупайте их. А публика, назло тебе, не хочет их покупать и ждет Онегина, да Онегина. Теперь посмотрим, кто из вас кого переспорит. Деньги ведь у публики: так пристойнее, кажется, чтобы ты ей покорился, по крайней мере до тех пор, пока не набьешь карманов»[736].

Пушкин, однако, вовсе не намеревался «покоряться публике», уверенный в том, что победа в конечном итоге останется за ним. Единственная уступка с его стороны выразилась в предисловии, которое, по настоянию Плетнева, было сделано им к третьей главе: «Первая глава „Евгения Онегина", написанная в 1823 г., появилась в 1825 г. Спустя два года издана вторая. Эта медленность произошла от посторонних обстоятельств. Отныне издание будет следовать в беспрерывном порядке – одна глава тотчас за другою».

Это обещание надо было выполнить. «Следующую главу вышли мне без малейшего замедления, – просил Плетнев. – Хоть раз потешим публику оправданием своих предуведомлений. Этим заохотим покупщиков»[737], и вскоре опять: «Очувствуйся: твое воображение никогда еще не создавало, да и не создаст, кажется, творения, которое бы такими простыми средствами двигало такую огромную сумму денег, как „Онегин". Он не должен выводить из терпения публики своею ветренностью» [738]. Плетнев уговаривал Пушкина «переписать 4-ю главу Онегина, а буде разохотишься и 5-ю, чтобы не с тоненькою тетрадкою идти к цензору»[739]. Поэт уступил настояниям друга: 4-я и 5-я главы были напечатаны в 1828 г. в одной книжке, но соответственно и продавались по 10 руб. Вслед за тем в том же 1828 г. вышла 6-я глава, стоившая те же 5 руб.

Теперь уже Пушкин мог торжествовать победу. «Онегин» победил и покорил читающую публику. «Северная пчела» в 1828 г. отмечала, что «публика с удовольствием раскупает это произведение первоклассного нашего поэта» (№ 3). Еще много прежде окончания всего издания первые главы были целиком распроданы и потребовали второго издания. Но литературная критика того времени, в массе своей враждебная Пушкину, использовала высокие цены «Онегина» для новых нападок на поэта.

Первый залп был дан через голову Пушкина по «задней шеренге литературного легиона», по тем «стихотворным произведениям», которые беспрестанно размножаются, будучи похожи только в одной цене на «Онегина». «Цена те же пять рублей, те же пробелы между строфами, те же пропуски в нумерации глав, – иронизировала „Северная пчела“, – но разница в том, что публика не раскупает книжонок мастерства задней шеренги» («Северная пчела», 1829 г., №№ 1