Приехав на пятнадцать-двадцать минут позже, он увидел Ааса. Тот стоял в воротах «Дома святой Марисы» вместе с Лианой, одной из монахинь. Он остановился рядом с ними, и Аас сел в машину. Монахиня наклонилась к окошку и постучала по стеклу тонким пальцем:

– Он очень расстраивается, когда вы опаздываете! Вам нужно быть пунктуальным. Он не любит ждать.

– Я договорился с Моникой, что сегодня заберу его в три пятнадцать.

– Плохо уже то, что вы поменяли время. Он ведь отлично знает, который час.

– Понимаю, сестра.

Всякий раз, разговаривая с монахинями, Эрхард почему-то чувствовал себя полным идиотом.

– Но хуже всего, что вы на пятнадцать минут опоздали. Сейчас уже половина четвертого!

– Извините. – Эрхард терпеть не мог такие мелкие стычки. Он ведь не собирался опаздывать! Просто так получилось.

– Я сообщу его матери, что вы опаздываете. Наверное, она волнуется.

– Спасибо, – кивнул Эрхард. Он бы предпочел, чтобы Монике ничего не говорили.

Они выехали из Корралехо и двинулись в сторону дюн. Эрхард побрызгал стеклоомывателем на лобовое стекло. Аасу это нравится; он смеется – значит, доволен. Он не обиделся на Эрхарда; рядом с Аасом и Эрхард чувствовал себя свободнее.

– Я был на другом острове. На Тенерифе.

«Да? И что ты там делал?»

– Искал мать… того маленького мальчика.

«Нашел?»

– Сам пока не понимаю. Может быть.

«И как там? Есть песок и скалы, как здесь?»

– Там есть зеленые пальмы, как в «Доме святой Марисы». Высокие утесы, которые поднимаются из воды. Рядом с этими утесами стоят дома тамошних богачей. Еще там есть пляж с белыми шезлонгами, где по вечерам граблями разравнивают песок. И есть бухточка, где я сидел со старым знакомым. Мы смотрели, как чернеет море, и говорили о тебе.

Аас покосился на Эрхарда. Мальчик все понимал.

– Когда-нибудь мы с тобой поплывем на корабле. Отправимся на большой остров. Надеюсь, Лиана не будет злиться. Может быть, и твоя мама захочет поехать с нами.

Эрхард хотел рассказать Аасу о том, что Эммануэль предложил ему работу. О том, что жизнь налаживается. Но боялся, что новость смутит и расстроит Ааса. Он не любит перемены. С ним надо следить за словами.

Проезжая Антигуа, они дружно смеялись над мужчиной, который гнался за шляпой, сорванной с его головы ветром.

Эрхарду хотелось бы, чтобы Аас сам пошел домой, но на крыльце их уже ждет Моника. Эрхард вылез из машины вместе с Аасом и с виноватым видом кивнул Монике, беря вину на себя. Аас прошел мимо Моники в дом.

– Лиана уже звонила?

– Что случилось?

– Я задержался.

– Не знаю, во что вы впутались, но надеюсь, Аас и дальше сможет на вас рассчитывать?

– Я ни во что не впутался.

– Ничего страшного, если вы звоните и предупреждаете, что заедете за ним в другое время, как вчера, но если вы начинаете нарушать слово, опаздывать и…

– Я ни во что не впутался.

– Вы неожиданно приезжаете рано утром, потом вдруг куда-то срываетесь… Что происходит?

– То, что происходит, никак не повлияет на Ааса.

– Вы больше не опоздаете?

– Обещаю, – сказал Эрхард, а сам подумал: его обещания копятся, их все больше…

– Ваша поездка имеет какое-то отношение к адресу, который я вам нашла?

– Да.

– Это что-то противозаконное?

Эрхард усмехнулся.

Она повторила вопрос.

– Нет, что вы! Наоборот. Я кое-кого ищу.

– Девушку с фотографии?

– Нет. Она просто помогла мне кое с чем, – объяснил он. Не стоит посвящать во все Монику. Он боялся рассказывать ей о своих планах – вдруг ему не удастся найти мать. – Я ищу… одного пропавшего друга.

– Какого еще друга? – недоверчиво спросила Моника.

– Рауля Палабраса, – ответил Эрхард, потому что не мог придумать ничего получше.

– Он ваш друг?

– Да.

Моника долго смотрела на него, и он внезапно почувствовал себя старым. Как будто она впервые увидела его по-настоящему – его возраст, его морщинистое лицо.

– Мне все равно, чем вы занимаетесь и кто ваши друзья. Лишь бы вы не подводили моего сына. Лишь бы такое больше не повторялось! – Ее глаза наполнились слезами.

Ему захотелось положить руку ей на плечо. Но Моника уже входила в дом.

– Я собиралась пригласить вас на ранний ужин, – сказала она обернувшись к нему, – но сейчас мое приглашение, наверное, уже неактуально. Жду вас в восемь часов.

Впервые она вот так ему приказала.

Ему даже оправдываться не хотелось. Он бы в любом случае не остался на ужин. Врач провел в его доме вчерашнюю ночь и сегодняшнее утро, но сейчас Эрхарду срочно надо домой, чтобы заправить генератор. Ссутулившись, он побрел к машине.

Он уже семнадцать лет не ссорился с женщинами. После Аннет. В каком-то смысле все, что происходило, ему было знакомо; он испытывал одновременно радость узнавания и досаду. Как будто они играли в давно знакомую настольную игру по другим правилам. Нет установленных истин и не на что сослаться; правда, он догадывался: слова не имеют никакого отношения к истинному содержанию их разговора. Ему хотелось поскорее уехать и больше никогда не возвращаться.

Вместе с тем ему хотелось сдержать слово, данное Монике и Аасу.

В голове у него бушевал бешеный вихрь эмоций и мыслей.

Заправляя генератор топливом, он услышал, как в доме звонит телефон. Редкий случай! Поскольку он не залил и половины бака, не спешил снять трубку. Телефон умолк. Эрхард зашел в чулан, поменял Беатрис мочеприемник. Снова зазвонил телефон. Он не мог бросить мешочек, который держал в руках. Глядя на Беатрис, он невольно подумал о том, что и ее подвел. Прошло несколько дней с тех пор, как он стоял у ее постели и разговаривал с ней. Он не знал, что ей сказать, поэтому просто стоял и слушал, как она дышит с помощью аппарата.

Телефон зазвонил в третий раз. Он мрачно посмотрел на зеленую пластмассовую трубку и, наконец, снял ее.

– Где вы были? – кричал Эммануэль Палабрас.

– На юге.

– Я поговорил с Марселисом.

– Вы его уволили?

– Полегче, друг мой! Атмосфера прояснилась, и теперь можно привести дела в порядок.

– Я ведь еще не принял вашего предложения.

– Но примете.

Уверенность Палабраса раздражала Эрхарда. У него было странное чувство, что все подстроено: папаша Палабрас будет им командовать. Но он не имел права злиться.