от единой державы к нескольким независимым княжествам, так как и в первобытности, и при появлении переходных форм (союзы племен) и в необъятной по своей территории Киевской Руси IX-начала XII века господствовало натуральное хозяйство. Больше того, именно в XII веке одновременно с распадом Киевской Руси исконная замкнутость хозяйства начала частично нарушаться: городские мастера все больше переходили к работе на рынок, их продукция все в большей степени проникала в деревню, не меняя, правда, основ хозяйства, но создавая принципиально новые контакты города с возникающим широким деревенским рынком.

Расчленение раннефеодальных грандиозных империй на ряд фактически (а иногда и юридически) суверенных княжеств-королевств было неизбежным этапом в развитии феодального общества, будь то Киевская Русь в Восточной Европе или империя Каролингов в Центральной Европе, с которой Маркс сопоставлял Киевскую Русь.

Необходимо отказаться от понимания эпохи феодальной раздробленности как времени регресса, движения вспять. Быть может, не слишком удачна и наша привычная научно-учебная терминология: «Киевская Русь распалась…», «единое могучее государство раздробилось на ряд княжеств…» Читатель сразу начинает сожалеть о том, что прекрасное государство, воспетое былинами и летописями, «раздробилось», «распалось»; нечто целое перестало существовать и превратилось в обломки, в осколки, которые по самому своему терминологическому смыслу должны быть хуже непотревоженного целого.

Если мы внимательно вглядимся в сущность явлений, происходивших в XI–XII веках, то, несомненно, мы предпочтем другие обозначения, вроде следующих: «Киевская Русь была зерном, из которого вырос колос, насчитывавший несколько новых зерен-княжеств». Или: «Киевская Русь была матерью, вырастившей многих сыновей, составивших новое поколение» и т. п.

Феодальная раздробленность являлась, как это ни парадоксально на первый взгляд, результатом не столько дифференциации, сколько исторической интеграции.

Когда речь идет о феодальном обществе, создаваемом феодальным классом, нас в первую очередь должна интересовать совокупность первичных ячеек феодализма — вотчин — и их исторический путь. К сожалению, они недостаточно освещены источниками, но некоторые приблизительные расчеты мы все же можем сделать.

Сколько на Руси было вотчин? Союзов племен в IX–X веках было 15. Во главе союза стоял «светлый князь», упоминаемый договором 911 года, союз племен (Вятичи, Кривичи, Древляне и др.) по условному десятичному делению соответствовал «тьме», то есть 10 тысячам. Термин «тьма» в более поздних источниках соответствовал княжеству («Смоленская тьма», «Киевская тьма» и т. п.).

Каждый союз состоял примерно из десяти «тысяч», во главе которых стояли просто князья («всякое княжье» договора 944 года, «князья, иже роспасли землю» — летопись 946 года), общее число которых у восточных славян должно достигать 150. Добавим к этому (исходя из того же десятичного расчета) еще 140 племенных князьков неславянских народов, плативших дань Руси. «Всякого княжья» для X века наберется свыше двух сотен. В каждом таком князе мы вправе видеть уже оформившегося или оформляющегося феодала, властителя определенной округи.

Конская узда.

Но этим еще не кончаются наши расчеты. Каждая «тысяча» подразделялась на «сотни», под которыми следует понимать комплексы из нескольких «весей» — деревень или сел. Во главе «сотни» стоял родовой старейшина, староста («старший ста», сотни), может быть, «старец земский». Перед этим низшим слоем, возглавлявшим (или управлявшим) деревенское население, исчисляемое сотней душ взрослых мужчин-работников, мужчин-ратников, открывалась полная возможность превратиться в вотчинника-феодала. Тогда количество вотчинных владений всех рангов перевалит за 3 тысячи.

Конь князя Святослава. По миниатюре XII века.

К этому можно добавить некоторое количество захватов и бенефициальных пожалований со стороны высшей княжеской власти и ее дружинников.

На эту немалую массу потенциальных и уже оформившихся вотчинников значительное воздействие оказывало хорошо известное нам полюдье. Грозная сила всех великокняжеских войск, ежегодно объезжавших подвластные племена, не только непосредственно отбирала часть урожая и охотничьей добычи, но и воздействовала на организацию дела местной знатью — ведь до отдаленных, глубинных краев всех племен сам великий князь за срок полюдья добраться не успевал. Для сохранения мира, для выполнения обусловленных норм дани князья, «пасшие земли», должны были организовать доставку дани племенной и сотенной знатью.

Всадник. Рельеф Дмитровского собора во Владимире (1194–1197 годы).

Полюдье киевских князей стимулировало интенсивное отчуждение прибавочного продукта местной знатью, а тем самым ускоряло переход к феодальным отношениям господства и подчинения во всех звеньях десятично-племенной системы. Перед местной знатью еще в IX–X веках, когда она была полуфеодальной, полупервобытной, вставали вопросы организации дела, взаимных отношений друг с другом, отношений с верховной властью и с крестьянской общиной, на которую велось коллективное, ускоряемое полюдьем наступление.

Все это заставляло местное боярство и «княжье» изыскивать различные меры соблюдения своих интересов и выполнения требований Киева. Вот здесь-то и приходилось им, выражаясь языком того времени, «думать о строе земельном», то есть о своем бытии в качестве класса. Складывались вассальные отношения, шла, очевидно, повсеместно борьба за иммунитет, за право наследования и т. п.

«Коловращение» князей во второй половине XI века, частая смена князей в стольных городах, ослаблявшая княжеский слой в целом и разорявшая местную знать, должны были усилить заботу земского боярства о своем строе земельном. Местному боярству нужна была консолидация для противодействия княжеской чехарде и княжеской жадности, и, конечно, масштабы всей Киевской Руси не соответствовали возможностям провинциальных феодалов. Боярство XI–XII веков вполне доросло до интеграции в рамках близких к древним племенным союзам, но не более.

Раннефеодальная империя, так сказать, возрастная, временная политическая форма, особенно необходимая в условиях постоянной внешней опасности для содействия первичным процессам феодализации. Развитой феодализм характеризуется потребностью наладить нормальное производство на феодальных началах в деревне и в городе. Огромные масштабы Киевской Руси для этого не нужны. Феодальному хозяйству, тогда не под силу было действенно объединить