Всегда есть и главная улица, отходящая от главной площади; чаще всего это дорога на Москву; где-то на ней или при ней вокзал, почтамт, администрация города. Еще несколько улиц, либо параллельных и перпендикулярных главной, либо исходящих лучами из того же центра. На этих улицах все каменное, все многоэтажное, представительное и даже помпезное; здесь есть архитектура, стиль; здесь фронтоны и колонны, особняки модерна и остатки классических усадеб; здесь современные общественные и административные здания, сквер с памятником Ленину. Где-нибудь недалеко – непременный элемент городского центра – набережная Волги. Но стоит два шага шагнуть в сторону, заглянуть за линию штукатурно-крашеных фасадов – и попадаешь в мир полутораэтажной России с ее мезонинами, сараями, заборами, скамеечками при воротах, деревянной резьбой наличников и балкончиками под кровлей.

Губернским зодчим порой удавалось создавать своего рода шедевры – собирая оригинальное целое из одних и тех же апробированных в столицах компонентов. Пожалуй, наиболее яркий пример такого успеха – главная площадь Костромы, именовавшаяся в разные времена Екатеринославской, Сусанинской, Центральной. Девиз этого ансамбля, сформировавшегося в 1780–1830-х годах, – «Своеобразное из обыденного».

Сусанинская площадь

В основе композиции – полукруглая (точнее, многогранная) площадь с расходящимися от нее улицами-лучами. Такая радиальная планировка – результат регулярного градостроительства Екатерининской эпохи. По схожим планам были перестроены многие старинные города России. (Все древнее при этом считалось «варварским» и в большинстве случаев уничтожалось.)

Основу и фон архитектурного облика площади образуют Торговые ряды. Кострома – город купеческий, торговый; ряды – обширный комплекс построек, занимающий целый квартал. На площадь выходят, выстроившись по линии, образующей основание полукруга, два очень похожих корпуса: Красные ряды (Гостиный Двор) и Большие Мучные ряды. Обширное пространство между ними когда-то занимали тоже торговые ряды, только временные, деревянные; сейчас на их месте сквер. Двухэтажные ряды оформлены аркадами в один ярус, четырехколонными портиками с треугольными фронтонами над проездными воротами, – словом, все сделано по рецепту, разработанному в Петербурге строителями Гостиных Дворов от Трезини до Деламота. Но есть и свое, родное: в каре Красных рядов прекрасно вписана церковь Спаса в Рядах (полное название – церковь Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня) с традиционным луковичным пятиглавием, а ее колокольня, эффектно возвышаясь над портиком и воротами, создает одну из двух вертикальных доминант площади.

Торговые ряды – порядок и ритм, но порядок милый, домашний, а ритм не совсем четкий, чуть-чуть неправильный, как провинциальная речь. Все это было бы скучновато, если бы не здание пожарной команды с каланчой. Оно, бесспорно, притягивает взоры всякого, кто вышел впервые на Сусанинскую площадь. Торговые ряды – хор, а тут – солист.

Губернский архитектор П. И. Фурсов проявил немалый талант при постройке этого сугубо утилитарного здания. Оно не без гордости выставляет на площадь свой портик с ионическими колоннами, поддерживающими треугольный фронтон. Над портиком – сужающийся кверху восьмерик каланчи, основание которого украшено маленькими, как бы игрушечными колонками и фронтончиками, а на вершину водружен четырехгранный фонарь, окруженный обходным балконом. От этой фигурной постройки веет безмятежной легкостью; кажется, что крик «пожар!» должен прозвучать с ее высоты призывной песней.

Этому соло вторят здания гауптвахты и присутственных мест; басом подтягивает особняк генерала Борщова. Сами по себе они – никто, но в ансамбле – каждый на своем месте.

Галич Костромской многомятежный

За дремучими лесами, доныне покрывающими левобережье Волги, а в древности вовсе не проходимыми, укрывается еще один тихий городишко с бурной исторической судьбой. Если Угличу суждено было стать сценой многоактной трагедии, то Галичу в истории России досталась роль гнезда отчаянных смутьянов. Первые его князья норовили соперничать с Москвой; его знаменитый уроженец, «холоп на царском троне», едва не погубил Московское государство…

Церкви Василия Великого и Введения Богородицы

Галичское озеро кажется тихим и покойным, как и другие озера Костромской земли. Вокруг озера – невысокие, но крутобокие холмы. На одном из них, ныне именуемом Шемякиной горой или горой Балчуг, в незапамятные времена появился укрепленный городок, центр одного из племен народа меря. Отсюда название, появившееся в русских летописях в XII–XIII веках: Галич Мерьский. Со временем он стал центром самостоятельного княжества. Князья Галицкие вели свой род от великого князя Владимирского Ярослава Всеволодовича, так же как и князья Московские, и поэтому старались ни в чем не уступать им. Но сначала Ивану Калите, а потом Дмитрию Донскому удалось надежно покорить Галицко-Мерьскую землю. Так казалось.

Озера Костромской земли тихи и смирны, пока не подует ветер. Тогда они становятся бурными и опасными. Ветер мятежа подул над холмами Галича через 40 лет после смерти Дмитрия Донского.

По завещанию Дмитрия великокняжескую власть наследовал его старший сын Василий, а Галицкое княжество было выделено в удел второму сыну, Юрию. В 1425 году Василий Дмитриевич, великий князь Московский, скончался. Престол перешел к десятилетнему мальчику Василию Васильевичу. Юрий Дмитриевич дождался своего часа – поднял оружие против племянника. Началась междоусобная война, длившаяся четверть века.

В этой борьбе было все, что встречается в исторических трагедиях Шекспира: обман, измены, подвиги, коварство, жестокие казни, ослепление… Умер Юрий, но его дело продолжили сыновья: Василий Косой и Дмитрий Шемяка. Опорным пунктом последнего стал Галич. Здесь Шемяка надеялся отсидеться, когда чаша весов стала склоняться на сторону ослепленного им Василия Московского. Под стенами Галича произошла и последняя битва этой войны. Шемякины дружины были разбиты московскими воеводами. Шемяка бежал в Новгород, где умер при загадочных обстоятельствах…

Над Галичским озером снова воцарился покой.

В этом тихом омуте спустя полтора столетия суждено было появиться рыженькому смышленому пареньку, тезке мятежного князя Юрия Галицкого. Звался он Юрий Отрепьев, сын боярский, то есть принадлежал к «благородному» воинскому сословию. Но опричные дворяне Отрепьевы после смерти Ивана Грозного захудали, обеднели. Семнадцатилетнему Юрию пришлось идти в «военные послужильцы», в холопы к боярам Романовым, сильным своими костромскими вотчинами… Через год на Романовых обрушилась опала Бориса Годунова, и Юрий Отрепьев, спасая жизнь, принял монашество под именем Григория.

А еще через несколько лет годуновские глашатаи оповестили страну, что появившийся в литовских пределах человек, выдающий себя за чудесно спасшегося сына Ивана Грозного царевича Дмитрия, есть не кто иной, как беглый монах-расстрига и бывший холоп Гришка Отрепьев. Но люди верили не глашатаям, а вести о чудесном спасении и возвращении «истинного, природного, доброго» царя.

Смута, охватившая Россию, была зачата в Угличе, а рождена в Галиче…

Чухломское озеро. Авраамиев монастырь

Спокойная вода Чухломского озера набегает на деревянные