Не жениться на Дине – потерять семейную поддержку, навсегда потерять теток с их сующими ласковыми руками, важного, мрачного и жадноватого дядю Наума, все равно своего, родного, по сравнению с остальными, чужими. А дядя Моня с его смятыми деньгами, которые он торопливо засовывал в прихожей Додику в карманы, делая от смущения вид, что его руки что-то творят сами по себе, а он, Моня, сам по себе... С зарплаты Моня всегда покупал что-нибудь Додику, и этих подарков он почему-то не стеснялся, наоборот, придирчиво требовал, чтобы племянник хвалил выбранные им рубашки или носки, восхищался его вкусом. «Я тебе дарил две пары носков, синие и серые, – подозрительно начинал Моня. – Ты почему сегодня в синих? А где серые? Они тебе не нравятся?!» Он придирчиво впивался взглядом в Додиковы ноги, как будто пытаясь обнаружить на них недостающие носки.

Но разве дело в рублях и в носках с рубашками? Дядя Моня хлопал его по плечу, как отец, который умер три года назад, и никогда уже Додика не... Да что там говорить! Дядя Моня наклонялся интимно, шептал в ухо новый неприличный анекдот, он – свой, родной... Тетя Маня, надежно, как Александрийский столп, вкопанная в эту семью, его семью. И что? Что взамен, я вас спрашиваю! Ирка-красавица? Десятиметровый уют семьи буйного алкоголика?

Ирка – красавица, волосы золотистые, голубые глаза, круглая попка, тонкие коленки, чужая страшная семья, папаша – буйный алкоголик... Дина – закорючка, голова чуть набок и вниз, как у птицы, кривые петушиные ноги с большими неловкими ступнями, а у Ирки – золотые волосы, грудь высокая, а у Дины плоская, а может, и вовсе нет... Динка – сестра, как с ней спать?

Додик даже не делал вид перед собой, что размышляет, он знал, что решение уже принято, более того, он откуда-то знал и раньше, всегда знал, что будет именно так. Это его долг, но ни в коем случае не долг перед родственниками, не торговля или обмен услугами – они пригрели бедного мальчика из провинции, а он за это женится на некрасивой, всем мешающей Дине. Нет, просто так должно быть, и он знал это всегда.

Наум, Моня, Маня, тетки – это его семья. Что ему, Додику Гольдману, делать в семье потомственного алкоголика, случайно родившего золотоволосую красавицу дочь? Додику Гольдману предстоит жениться на троюродной сестре Дине Гольдман.

Свадьбу Кости с Веточкой и Додика с Диной сыграли в один день. С того дня, как Дина сказала Косте о своей беременности, не прошло и месяца.

Дина была полностью счастлива.

– Дина, ты теперь Гольдман по отцу или взяла Додикову фамилию Гольдман? – спросил ее Моня через стол.

Все засмеялись, а Дина серьезно ответила:

– Я теперь Гольдман по мужу.

Сидя рядом с Додиком, она держала его за руку и радовалась, что весь месяц, предшествующий свадьбе, Рая предусмотрительно, чтобы закрепить за падчерицей жениха, оставляла их с Додиком наедине. Не очень-то Додик настаивал на их близости, что правда, то правда, пришлось ей опять самой... Зато теперь она может не волноваться за свою беременность, никто ничего не узнает – ни Додик, ни родственники. Никогда! А Костя, кажется, так счастлив, что обо всем забыл. Еще она думала, что вся свадьба носила оттенок нелепого беспорядка, свойственного всему, что делала Маня. Веточка в накинутой на свадебное платье черной короткой шубейке приехала на свадьбу на троллейбусе, Костя ее даже не встретил. Он почти не присутствовал на собственной свадьбе. Сначала Маня послала его за желатином, потому что никак не желал застывать холодец, потом он ездил к приятелю за радиолой, потом за аккордеоном. В промежутках кричали «Горько!», Костя целовал Веточку и снова исчезал по Маниным поручениям. На Костю Дина на всякий случай, когда не забывала, смотрела значительно и с поджатыми губами встречала его мимолетный взгляд. Но чаще она смотрела на своего жениха, влюбленно и преданно к нему прижималась. Разве можно сравнить Додика с наивным мальчиком Костей! Этот ее брат был настоящим мужчиной, не в пример другому.

Дину будоражила мысль, что Додик на ее глазах встречался с красавицей Ирой. Они, не стесняясь, целовались при ней, спали на Дининой кровати. Очень было приятно, что достался ей Додик прямо из чужих рук, так ей казалось слаще. Дина гордилась тем, что ее родственник Додик, хоть и не совсем настоящий жених, зато настоящий мужчина, жил с красивой девушкой, потом бросил девушку, чтобы жениться на другой, девушка плакала. А другая-то сама Дина! Дина не была злой или подлой, а только очень несчастной. Привыкшая бороться за любовь интригами, зубами и улыбками, она не верила, что любовь могут дать просто так. Ей и не давали.

После свадьбы Маня с Моней, оставив молодоженам свою комнату, ушли ночевать к теткам, а второй паре молодых пришлось расстаться. Наум уже купил для дочери шестиметровую комнатку, в третьем дворе их же дома, но Дина с Додиком могли туда переехать не раньше чем на следующей неделе. Додик уехал в общежитие. Возбужденная свадьбой Дина всю ночь шмыгала мимо комнаты молодоженов, стараясь поймать хоть какой-то звук.

– Наверное, Дина что-то не то съела на свадьбе, – в который раз услышав Динины шаги в коридоре, поделилась с мужем Веточка. – Может, надо встать, дать ей таблетку?

– Не надо, обойдется, – небрежно ответил Костя и улыбнулся. Какое счастье, что рядом с ним тихая нежная Веточка, страшно подумать, что на ее месте в Костиной постели сейчас могла быть Дина. Повезло!

Утром вернулась Маня, разделила двенадцатиметровую комнату пополам, и стали Костя с Веточкой жить-поживать, в институт вместе ходить. А еще через неделю Рая наконец осталась с мужем и дочерью. Первую брачную ночь Дина скоротала под дверью брата, зато они с Додиком сразу же пришли к себе домой, в комнатку, выгороженную из кухни, а не вили гнездо под родительской кроватью, как большинство молодоженов того времени. «Подфартило тебе, Додик!» – говорили друзья. «Подвезло тебе, Дина, – сказала Маня. – Додик – жених хоть куда, и жилплощадь сразу своя».

На Дининой жилплощади стоял трехстворчатый шкаф, подарок теток и Мани с Моней. На самом деле Маня просто великодушно присоединила теток к своему щедрому подарку, чтобы им было приятно и не стыдно за те мелочи, которые они могли племянникам подарить. Во время свадьбы Циля, улучив минутку, скорчила Дине страшное лицо и вызвала ее из-за стола. За ними, как дуновение ветерка, потянулась Лиля. Обсев племянницу как птицы, тетки вытащили тайный подарок. На этот раз подарок и впрямь был роскошный – две старые девы заказали комплект сорочек в самом дорогом ателье города «Смерть мужьям».

Кроме шкафа в комнатке стояли диван и стол. К своему ложу супруги проползали под столом. Иногда они спали с открытой в коридор дверью, потому что под столом спал на матрасе Додиков дальний родственник Лева, приехавший, в свою очередь, из Конотопа учиться. Лева приходил к ним ночевать, когда его уж слишком донимали шум и пьянка в общежитии, что случалось довольно часто. Он не был родней Дине, но она привечала Леву, потому что его любил Додик. Половина Левы ночевала в коридоре, но соседи почему-то покорно обходили Левины ноги, расположенные прямо в проходе. Соседям нравилась Дина. Она улыбалась, никогда не повышала голоса и не делала никому замечаний, а сама всегда старалась оказать мелкую услугу – передавала, кто звонил и что сказали дети, забежав домой после школы. А каким аккуратным был Динин быт! В квартире копилось множество тазов, ночных горшков, тряпок и прочих несимпатичных предметов, но ни один из них не принадлежал Дине. Шесть метров идеальной чистоты и образцово-показательный столик на кухне. Дининой комнате соседи присудили звание «Комната высокой культуры», а если бы они могли, они бы и саму Дину украсили табличкой «Дина высокой культуры». Если бы соседи узнали, что любящие Дину тетки называют ее «шлехте мейделе» – плохой девочкой, они бы очень удивились. Они не считали ее плохой девочкой, если бы все были такие плохие, людям прилично бы жилось, так бы сказали соседи, если бы их кто-нибудь спросил.