не доставляют мне удовольствия, как я себе ранее воображала. В данный момент Дэрроу представляет собой единственное препятствие между мной и «Авророй» — и ответами, что могут в ней содержаться.

Ну давай же, шевелись, шевелись!

— Смести к первой руке вторую и подтянись, — произношу я как можно спокойнее и терпеливее. — Это совершенно безопасно.

Пока удерживает перемычка. Отсюда примыкающий к «Авроре» временный уплотнитель моста выглядит не надежнее той никудышной монтажной пены, которой Кейн постоянно латает… латал уплотнители гермошлюза ЛИНА.

Вопреки моим ожиданиям, Рид не рявкает снова, но молчит. А через несколько мучительных секунд поступает как велено, хотя руки у него буквально ходят ходуном.

— Вот так! Продолжай дальше!

Дэрроу начинает медленно продвигаться к «Авроре». Тугой узел напряжения у меня под ложечкой чуть ослабевает. У него получится. У нас получится.

«Я иду», — обещаю я всем, кто бы ни оставался на лайнере.

Наконец, Рид пересекает порог грузового трюма и тут же спотыкается под воздействием вернувшейся гравитации. Один из подчиненных Диас подхватывает его и заталкивает в помещение. Предоставленный самому себе, Дэрроу неуклюже растягивается на полу, однако без промедления поднимается.

И то ладно. Без помехи в виде Рида я завершаю переход гораздо быстрее. Стоит, однако, мне вступить на пол «Авроры», как у меня в ногах отдается чересчур знакомый гул двигателей на холостом ходу, и меня немедленно пробирает жуткая дрожь. Чувство неприятное, но привычное — чуть ли не ощущение присутствия и воздействия. Как будто кто-то легонько прикасается кончиком пальца к твоему лбу, а потом постепенно — столь неспешно, что даже и не замечаешь изменений, — нажим возрастает, пока палец в конце концов не пробуравливает черепную коробку.

Да. Я была здесь прежде. И хотя многого по-прежнему не помню, въевшийся и неизгладимый ужас дает о себе знать.

Мало этого, так в отсеке еще и темно. Единственные источники света — фонари на шлемах безопасников. Нахмурившись, я поднимаю руку и включаю свой, и наблюдающий за мной Рид повторяет движение. Однако генератор гравитации определенно работает, и мы видели следствие включения климатической установки. Почему же тогда здесь темно? Впрочем, если хорошенько подумать, я вообще не помню каких-либо огней, различавшихся на «Авроре» со стороны.

— При остановке двигателей вы отключили подачу электроэнергии? — спрашиваю я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Никто не отвечает.

— Эй? Что со светом-то происходит?

К моему удивлению, на этот раз отзывается Макс. По-видимому, он мониторит каналы связи на «Аресе».

— Ответ отрицательный. — Даже беруши не способны скрыть его мрачный тон. — Это не из-за нас.

Во мне вспыхивает надежда, возмутительно яркая. Нис раньше отключал освещение, чтобы экономить энергию для двигателей. Может, он по-прежнему так и делает, даже с включенной климатической установкой. Думаю, это вполне в стиле Ниса.

Или… было в стиле. Все изменения, в том числе и курса «Авроры», могли быть произведены еще месяцы назад. Так что о спасении моей команды ничего не говорит. Несомненно лишь то, что в определенный момент они были живы — что мне и без того было известно.

Надежда угасает. Но я делаю глубокий вздох, полная решимости двигаться дальше.

Направляюсь к шлюзовой камере, возле которой уже собрались остальные. На нас одинаковые скафандры военного назначения, изготовленные из темных материалов, однако безопасники теперь так и щетинятся вооружением, прилаженным где только можно. И, похоже, в черных сумках, закрепленных ремнями у некоторых на спинах, тоже отнюдь не запасы провизии.

И это очень плохая затея.

Едва лишь эта мысль приходит мне в голову, как краем глаза я замечаю какое-то движение. Неловко поворачиваюсь в ту сторону, всецело ожидая увидеть ошивающегося поблизости Рида Дэрроу.

Вместо этого рядом парит мама, ее раскрытый в беззвучном крике рот буквально в паре десятков сантиметров от моего лица. Она в точности из моего последнего сохранившегося воспоминания о ней: запекшаяся кровь в складках рта, глубоко запавшие помутневшие и посеревшие глаза, уже обвисающая от разложения кожа на скулах и лбу.

Я отшатываюсь и налетаю на кого-то, немедленно запуская цепную реакцию приглушенных ругательств.

Когда же восстанавливаю равновесие и поднимаю взгляд, мамы уже нет.

— Да что с тобой такое? — бросает кто-то в сердцах, пока я без особого изящества — в скафандре иначе никак — верчусь по сторонам, высматривая маму. Именно в грузовом отсеке и практически в этом же самом месте я и увидела ее в прошлый раз, впервые за многие годы. И в прошлый раз я потеряла здесь половину своей команды — если моим воспоминаниям можно доверять — и приличную часть рассудка.

Наконец-то догнавший нас Рид настороженно наблюдает за мной.

Увидеть мать раз… Это можно объяснить страхом, проекцией встревоженного сознания. Быть может, даже затертым до дыр защитным механизмом, давным-давно возникшим в еще несформировавшемся мозге.

Но дважды… Дважды — это уже скорее предупреждение.

26

Шлюз грузового отсека «Авроры» достаточно просторный для прохода отделения за раз. Диас заставляет меня дожидаться со своими подчиненными — наша очередь только после команды Монтгомери. Отделение Шина тем временем занято изучением оборудования «Верукса» — той самой поставки для колонии Мира. Полагаю, с целью эвакуации все еще годной и не совсем устаревшей техники.

Из-за решения Диас моя пытка растягивается еще минут на пятнадцать, при этом возбуждение во мне нарастает с каждой секундой, и в конце концов я ощущаю, как от нервной дрожи начинают постукивать зубы.

Наконец, я оказываюсь по другую сторону шлюза, в коридоре. Вид в точности отвечает моим воспоминаниям с первого посещения, что вызывает одновременно облегчение и разочарование. Все те же баррикады из мебели, блокирующие двери в каюты и удерживающие людей внутри.

Я морщусь, представив себе вонь разложения, не ощущаемую в шлеме благодаря автономному воздухоснабжению.

— Там трупы, — говорю я Диас. — В каютах. Это уровень экипажа и обслуживающего персонала.

Однако все внимание женщины сосредоточено на вверенном ей отделении. Она лишь резко дергает головой, что в шлеме едва заметно.

— Мертвые никуда не денутся. Сейчас наша задача — осмотр корабля.

С целью обнаружения причины катастрофы. И спасшихся. Впрочем, как раз этого Диас не озвучивает, и мне стоит определенных усилий, чтобы не потребовать от нее объяснений.

Продвижение по коридору возглавляет отделение Монгомери, и меня так и подмывает растолкать безопасников и устремиться вверх на Платиновый уровень. Если кто-то выжил, после моего бегства они наверняка снова загерметизируются именно там, верно? Для спасения это представляется самым логичным решением. И если заслонки окажутся опущенными, останется и шанс, что за ними есть кто-то живой.

Но если они подняты…