– Молодой человек, – подал голос старик, – можно вас на секунду?

– А это еще кто? – Кожемяка удивленно уставился на старика, но вдруг что-то в его лице изменилось, и он приблизился к нему.

Старик что-то шепнул ему на ухо.

Кожемяка отстранился, посмотрел на старика с почтением и проговорил:

– Я, это, конечно, извиняюсь… я ведь не знал… я был не в курсе… в таком разе я, конечно, все сделаю… Александра, можешь не беспокоиться, все будет в лучшем виде… – Он вынул из кармана мобильный телефон, набрал номер и строго произнес: – Витек, тут у одного клиента проблемы со здоровьем. Вышли бригаду по такому-то адресу… и чтобы быстро, одна нога здесь, другая там!

Не прошло и десяти минут, как в дверь квартиры позвонили.

Александра вопросительно взглянула на Кожемяку, тот кивнул:

– Это мои люди!

Трое здоровенных грузчиков втащили в квартиру трехстворчатый платяной шкаф. За ними семенила невысокая женщина в синем сатиновом халате.

– Шкаф заказывали? – осведомился старший грузчик.

– Шкаф?! – удивленно переспросила Александра. – Нет, никакого шкафа мы не заказывали!

– Постой, соседка! – Кожемяка мягко отодвинул ее в сторону. – Заказывали, только не шкаф, а холодильник! – С этими словами он указал на труп.

– Как – холодильник? – возмутился грузчик. – У меня в накладной написано – шкаф!

Пока он перед дверью громко возмущался, его подручные ловко уложили труп в шкаф, что-то с ним сделали и понесли к дверям.

Женщина в синем халате за какие-то две секунды удалила следы крови и исчезла вслед за своими коллегами.

Из-за двери еще какое-то время доносились недовольные голоса грузчиков:

– Вечно начальство все перепутает, а нам таскать шкафы вверх-вниз по лестницам!

– Ну, вот и все… – Кожемяка развел руками. – Папаша, я все сделал, как вы просили, у вас ко мне нет претензий?.. Э! А где же папаша?!

Старик бесследно исчез вместе со своей собакой.

* * *

Император дернул за шелковый шнур.

За стеной, в комнате секретаря, глухо звякнул колокольчик. Секретарь императора Эпафродит появился на пороге и, как обычно, низко поклонился своему повелителю.

– Где мои гости? – капризным тоном осведомился Нерон.

– Прошу прощения, повелитель, но они пока не прибыли. Должно быть, на дорогах неспокойно.

– Вот как? Не прибыли? – Нерон отвернулся к окну, поправил плащ и саркастически усмехнулся: – Прежде мне не приходилось ждать, они прибегали по первому моему зову.

Эпафродит молчал. Впрочем, Нерон и не ждал от него ответа.

Вдруг за окном послышался конский топот.

– Кажется, кто-то все же приехал! – воскликнул Нерон, и в глазах его загорелась надежда. – Кто же, интересно, остался верен несчастному императору?

Из соседнего покоя послышались приближавшиеся шаги, занавес резко откинули в сторону, и на пороге появился высокий мужчина в военном плаще и оперенном шлеме.

– Нерон Клавдий Цезарь Август Германик! – торжественно произнес вошедший. – К тебе прибыл посланник сената!

Легионер отступил в сторону, и из-за его спины появился сухощавый мужчина средних лет, в тоге, с пергаментным свитком в руке.

– Нерон Клавдий Цезарь Август Германик, – повторил посланник полное имя императора. – Римский сенат рассмотрел твое дело и признал тебя врагом народа. Тебе вменяется в вину убийство многих сенаторов, патрициев и граждан Рима, поджог зданий и целый ряд других преступлений. Римский сенат приговорил тебя к смертной казни! Можешь ознакомиться с этим постановлением.

Посланник подошел к императору и протянул ему пергамент.

Нерон машинально взял его и уставился на свиток невидящими глазами, словно пытался понять: что это такое оказалось у него в руках? Буквы плясали перед его глазами, не желая складываться в слова.

– К смертной казни? – повторил он слабым, дрожащим голосом. – Как они посмели?! Трусы, изменники! Прежде они трепетали при моем появлении, а теперь осмелели! – Император швырнул пергамент на пол, дерзко взглянул на посланца сената: – Можешь идти! Ты выполнил свою работу. Можешь передать своим хозяевам, что Нерон Клавдий Цезарь Август Германик, Великий понтифик, пятикратный консул, Отец Отечества, прочел это жалкое послание и принял его к сведению!

Посланник ничего не ответил, развернулся и покинул покои императора вместе с сопровождавшим его легионером.

Нерон проводил его диким взглядом и повернулся к своему секретарю, безмолвно стоявшему у двери.

– Ты слышал, Эпафродит, эти трусы приговорили меня к смерти! Меня, своего императора!..

Секретарь шагнул вперед и проговорил негромко:

– Можно попытаться пробраться в Остию, на корабль, и уплыть на нем в восточные провинции… восточные легионы все еще верны тебе, повелитель!

– Ты прав, Эпафродит! – воскликнул Нерон, и глаза его радостно заблестели. – Вели подавать лошадей! Пусть запрягут в колесницу моего гнедого!

Секретарь скрылся за дверью.

Нерон ходил по комнате взад и вперед, как дикий зверь в клетке, он то трагически заламывал руки, то принимался нараспев декламировать греческие стихи.

Прошло уже немало времени. Нерон взглянул на дверь и прошептал:

– Ну вот, и этот тоже покинул меня!..

Но как раз в эту минуту на пороге появился секретарь, бледный, как полотно.

– Прости, повелитель, но во дворце не осталось ни конюхов, ни лошадей!

– Что?! – воскликнул Нерон. – Все, все покинули меня! Но ничего, не все еще потеряно… – он сорвал со своей шеи золотую буллу, открыл ее – и закусил губу, словно от внезапной сильной боли. – Я забыл… – пробормотал он вполголоса. – Я все забыл! Мой гнедой убит, моя булла пуста, маски пропали… Эпафродит, это уже неважно, все равно у меня не осталось верных людей. И в Остии ни один корабль не ждет меня. Только ты остался верен мне. Сослужи же мне последнюю службу! Пойдем со мной, найдем какого-нибудь легионера или стражника, который согласится заколоть меня мечом. Я хочу умереть от меча, как подобает мужчине, я не хочу попасть в руки палача, назначенного трусами из сената!

Низложенный император быстрыми шагами переходил из комнаты в комнату, верный секретарь едва поспевал за ним.

Однако все комнаты дворца были пусты.

– Похоже, Эпафродит, у меня не осталось ни друзей, ни врагов! – с горечью проговорил Нерон. – Меня даже некому убить! Крысы разбежались с моего корабля!