— Ну что ж, пусть будет так, за неимением лучшего, — вздохнул Лайон, усаживаясь в кресло.

— Тогда расскажи мне о своем браке вплоть до того дня, как Эмма умерла, а ты получил тяжелые травмы.

— Ты почти и так все знаешь.

— Давай сделаем вид, что мне абсолютно ничего не известно. То, что ты скажешь, может пролить свет на прошлое, которое я видел в ином свете, потому что был тогда еще молод.

Лайон, снова вздохнув, посмотрел в окно, собираясь с мыслями. Дэвид устроился напротив. Уолтер Траскотт предупреждал его, что для Лайона эти воспоминания могут оказаться очень болезненными, но отступать было уже поздно.

— Все неприятности начались со дня нашей свадьбы, — начал Лайон, скрестив на груди руки. — На протяжении двух лет после бракосочетания мы постоянно ссорились. С самого начала все пошло наперекосяк. Разница в возрасте у нас составляла десять лет, но с таким же успехом она могла равняться и ста годам. Мы не понимали друг друга. Порой даже казалось, что мы вообще говорим на разных языках. Вскоре стало очевидно, что между нами нет никакой любви, но, к сожалению, нам даже не удалось сохранить видимость брака. Мы не считались с потребностями друг друга. Но в этом была только моя вина. Я был уверен, что знаю, чего хочет Эмма. Она ведь выросла у меня на глазах, я сопровождал ее и тебя в прогулках по Баронсфорду. И когда она сказала, что хочет только меня, я ей поверил. — Лайон горько усмехнулся. — Тщеславие иногда заводит нас слишком далеко, Дэвид. Я ей был совсем не нужен, ей нужен был Баронсфорд, а я был настолько глуп, что не сразу понял это. Дэвида тоже ослепило притворство Эммы. Она сыграла и на его тщеславии; впрочем, он не стал говорить об этом вслух.

— Мне следовало как-то приспособиться к такой жизни, но, увы, я не смог. Она хотела править здесь, вершить все по своей воле. Она вела себя с людьми все более нагло и бесцеремонно. Мое терпение истощалось, а она становилась все злее и своенравнее. Мне стало это противно. После одной нашей особенно отвратительной стычки она избила тростью одну из служанок в буфетной, и вот тогда в ней что-то изменилось. Я заметил это по выражению ее глаз. Она начала меня избегать. После этого происшествия она сразу уехала в Англию. И в конце концов мы стали проводить большую часть времени отдельно друг от друга. Когда она уезжала в Лондон, Бат или Бристоль, я спокойно жил в Баронсфорде, когда же она со своими друзьями приезжала сюда, я проводил время в Эдинбурге или в горной Шотландии. Каким же болваном я был! Несмотря на все наши скандалы, я думал, что наша вот такая семейная жизнь будет длиться вечно. Но это продолжалось недолго, только до тех пор, пока Эмма не стала открыто компрометировать меня. — Лайон взглянул на младшего брата, и Дэвид заметил в его глазах страдание. — Но что больше всего огорчало меня, так это то, что вы с Пирсом меня возненавидели.

— Это не правда, Лайон. Я…

Граф покачал головой:

— Мы все разъехались, она как раз этого и добивалась. Вместе мы были единой семьей, сплоченной и способной оказать помощь друг другу, если понадобится. Разделенные… — Лайон взъерошил волосы. — Эмма хотела отделить меня от всех и благодаря этому получить власть над семьей. Ты был далеко, в своем полку, и это ее вполне устраивало. И тогда она принялась за Пирса, все время жаловалась ему, заставляя его поверить в то, что ею пренебрегают. Однако внести разлад между нами показалось ей недостаточным. Она начала заводить любовные интрижки. Я не хотел попадаться на эту удочку и пытался ничем не выдавать своего отношения к этому безобразию. Тогда Эмма стала открыто позорить наш брак, ставя под сомнение мои честь и достоинство. Она провоцировала меня на ответные действия. Она так нагло и открыто заводила себе любовников, что у меня не оставалось другого выхода, кроме как начать открытую борьбу и с ней, и с ее ухажерами.

— Я наслышан о твоих дуэлях. Слава Богу, что ты не пострадал.

— Я вел себя как глупец. Теперь-то я знаю — она надеялась на то, что меня убьют. Однако вместо меня погибли еще большие болваны, чем я.

Это было в то время, когда прозвище «Лорд-скандал» пристало к имени Лайона. Сейчас, когда Дэвид услышал исповедь брата, он не был уверен в том, что смог бы поступить иначе, попав в такое же положение.

— Еще до ее смерти, — продолжал граф, — мне следовало бы разобраться в том, что же она затеяла.

— Ты веришь, что вечер был устроен исключительно ради дня рождения нашей мамы?

Лайон покачал головой:

— У меня были сомнения на этот счет, но я все же позволил ей его организовать. Ведь мы так давно не собирались вместе — родные, близкие и друзья.

— Но там было более двухсот приглашенных, — напомнил Дэвид.

— Теперь-то я знаю, что эта идея с празднованием дня рождения вдовствующей графини была просто коварным замыслом собрать нас всех вместе, — ответил Лайон. — Она хотела кое-что объявить гостям, которые наверняка благосклонно выслушали бы ее.

— Какое же объявление она собиралась сделать?

Глаза Лайона холодно и жестко блеснули, когда он взглянул на Дэвида.

— Она хотела получить развод.

Ошеломленный, Дэвид откинулся на спинку кресла. Ему припомнился его разговор с Эммой в ночь перед трагическим событием. Она без конца жаловалась на Лайона, пытаясь надавить на Дэвида, чтобы он встал на ее защиту и поговорил с братом, но ни словом не обмолвилась о разводе.

— Какой громкий скандал она могла бы вызвать своим публичным заявлением! Эта новость в момент стала бы достоянием гласности. Поэтому Эмма и собрала там всех, кто, как она полагала, любил ее или восхищался ею.

— Ты приехал очень поздно, — напомнил Дэвид. Он тогда так и не дождался брата, чтобы поговорить с ним.

— Она рассказала мне о своих планах тем утром, когда пошла на скалы.

— И что ты сделал? — спросил Дэвид.

— Я ответил, что не дам своего согласия хотя бы ради того, чтобы не испортить людям праздник. Я и так к тому времени смирился со многим. Что касается нашего брака, я не собирался устраивать из него публичное представление. Мы поругались, и она заявила, что поступит так, как хочет. После этого Эмма убежала.

— А ты последовал за ней?

— Не сразу. Сначала я подумал, что это ее очередная причуда, что Эмма просто меня дразнит, словно я одна из ее собачек. Она вряд ли поступила бы так, потому что иначе она лишалась своего любимого занятия — проливать по себе слезы. И я пошел к Пирсу.

Дэвид тоже навестил Пирса в ту ночь и увидел, что его средний брат раздражен из-за Эммы и Лайона.

— Он посоветовал тебе идти за ней?

— Не совсем так. Он снова начал читать мне нравоучения о том, как я должен вести себя с Эммой, и говорил, что я не ценю ее любовь. Он даже спросил, зачем я так ее расстраиваю, учитывая ее положение.

— Ее положение?

— После того как Эмма поведала мне, что хочет развода, она сообщила Пирсу, что у нее будет ребенок. Она сказала ему, что мы решили объявить об этом на званом вечере.