Я осторожно присела на самый краешек. Если бы стражи узнали, что я так своевольничаю на месте преступления, то не ограничилась бы выговором. Чего уж говорить, за такое я бы саму себя уволила, но обстоятельства вынуждают.

Некоторое время мы с душой рассматривали друг друга и в один миг она все же позволила узнать правду и впустила меня в свое сознание. Это не всегда было приятно, порой все эмоции и чувства когда-то живых людей мне приходилось пропускать через себя, но я давно стала циничной и относилась к этому проще, чтобы в чье-либо жизни не случилось. Убийство, чья-то гибель, ранение, издевательства – все это стало данностью.

Я мягко просматривала воспоминания девушки не упуская деталей, чтобы после предоставить их в качестве доказательств. Сказать, что я была удивлена тому, что увидела? Безусловно. Сказать, что рада? Разумеется.

После того как я со счастливейшей улыбкой вынырнула из воспоминаний девушки, в голове словно шелест листвы пронесся голос:

«- Отпусти меня».

Нора Кель просила упокоить ее душу. Я понимающе кивнула ей и не заостряя внимание на увиденном приступила к ритуалу. Кельт неплохо помогал. Не как лекарь, но все же.

Обряд без тела на простое расщепление души занял два часа. Долго, но результат того стоил.

- Вы что-то узнали? – полностью выдохшийся Кельт опустился на пол.

- Расскажу позже, осталось последнее дело.

- Какое? – не понял Кельт.

- Личинки.

…Дэрен Вюртем…

- У меня есть три доказательства невиновности господина Вюртема, - вновь повторила девушка, а стражи тут же в изумлении уставились на нее.

- Прошу, расскажите нам, - без замедлений кивнул ей следователь Гон.

- Итак, - девушка с неизменным выражением лица поставила на стол большую коробку, накрытую таканью. – Знакомьтесь, мои домашние личинки.

- Проклятые предки, что это за мерзость? – все стражи подпрыгнули от ужаса и их передернуло, когда они увидели три склянки с ползающими там личинками. – Госпожа Хельс, что это? Это ваше доказательство? – детектив с возмущением посмотрел на некромантку.

- Дослушайте, а потом говорите, - осадил его стоявший рядом с Хонрой мужчина.

- Девушка умерла три дня назад, - вынесла свой вердикт девушка, а наши со стражами челюсти чуть не упали.

- Но вы сказали, что время смерти невозможно определить из-за гниения тела, как же вы тогда…

- Итак, взгляните на коробку номер три, - перебила его судмедэксперт. – Вы правы, из-за путрификации трупа нельзя установить время смерти, мертвецы любят лгать. Но есть те, кто этого делать не станут. Личинки. На месте преступления мы нашли их предостаточно. Чтобы сделать точные выводы, а срочный анализ лишь подтверждает то, что я скажу дальше. Посмотрите, этим личинкам три дня, - Хонра указала на последнюю склянку, а после на первую. - Как видите, они имеет другую форму строения, да и цвет отличается от тех, что присутствует на первом дне гниения. А теперь посмотрите на фото тех личинок, что мы обнаружили на месте преступления, - она пододвинула снимки в нашу сторону. Я пригляделся и подметил, что им уже однозначно несколько дней. – Их вид полностью совпадает с теми, что представлены в третьей склянке, а это означает, что девушка умерла три дня назад. Три дня назад господин Вюртем не мог убить Нору Кель. У него есть алиби, которое могут подтвердить некоторые люди. Во-вторых, у нас есть свидетель, который видел вчера Дэрена Вюртема в компании подозрительного лица, увезшего его посреди ночи.

- Это все очень интересно, но… - детективу Шону также не дали договорить.

- А, в-третьих, я провела ритуал упокоения призрака, считав воспоминания.

Эти словно прозвучали словно грома посреди чистого неба, а ее помощник, стоявший позади поддакнул:

- Полностью подтверждаю слова госпожи Хельс и готов за них поручиться.

Шок был у всех: у меня, у стражей и, наверное, даже у личинок. Настолько эта новость поразила нас всех, а в эту секунду дверь распахнулась и на пороге появился капитан участка.

- Совсем сдрурели? – зло рыкнул на женщину капитан на чьем юбилее я был совсем недавно, грозно сверкнув глазами и прежде, чем Хонра ответила, я сказал:

- Голос на нее не повышайте, она сама разберется, что ей делать.

Теперь все внимание было приковано ко мне, и я был готов поспорить, что капитан прожжет во мне дыру. Но после всего того, что случилось грозные взгляды меня совершенно не пугали.

- С этого и стоило начинать, а то заладили про своих личинок, - следователь с презрением покосился на последних и поторопил всех. – Давайте поскорее пройдем в отдел менталистов, - словно никто не заметил ни капитана и ни напряженной обстановки все резко покинули комнату допроса, не забыв и обо мне.

Придя в уже знакомую мне комнату для считывания воспоминаний Хонра, как и я совсем недавно, прилегла на кушетку, а мужчина накрыл ее лицо белоснежной тканью, начав водить над ней руками. Поскольку считывание воспоминаний было важной процедурой, то все ее воспоминания выводили на большой экран в соседней комнате, чтобы не мешать процессу. Мы видели воспоминания умершей девушки.

То, что я увидел заставило мое сердце сжаться от боли. Признаюсь, я ходил в бордели, поскольку не был готов заводить серьезные отношения, но не мог отказаться от собственных потребностей и когда увидел Нору, то сразу вспомнил о супруге. Наверное, это нас и свело вместе.

Утро и вечер девушки ни чем не отличались от того, что обычно делается в публичных домах, но ровно в восемь часов вечера в комнату ворвался пьяный мужчина. Я не знал его, но лицо было знакомым. Оказалось, что у нее был его ребенок, которого она вынашивала. Он хотел, чтобы она бросила эту работу и вышла за него замуж. Девушка же не особо хотела заводить семью и на это была причина… У незнакомца были странные привычки, и он промышлял домашним насилием и во время каждой из встреч избивал девушку до темных синяков. Она начала бояться его и старалась избегать из-за беспокойства о ребенке. И вот между ними вновь произошел откровенный разговор, где она дала свой категоричный отказ и сказала, что ей нравится другой. Незнакомец тут же подумал именно обо мне и даже назвал имя. Но в этот раз в дело пошли не кулаки, а нож, который он прихватил с собой. Несколько ударов, а после удушье. Видеть эту грязь