Больдрани встал, и Мария, которая все это время слушала, согласно кивая головой, сделала то же самое. Мгновение они стояли друг против друга, и девушка видела его во весь рост, прямого, сильного, решительного. На нем был серый костюм безупречного покроя, ослепительно белая рубашка и строгий синий галстук. Жилет пересекала золотая цепочка от часов. Чезаре вынул их из кармана, чтобы уточнить время. Это были серебряные часы с эмалевым циферблатом и римскими цифрами. На крышке Мария заметила женскую фигурку со струящимися волосами и повязкой на глазах. Неожиданно раздалась мелодичная музыка, и Мария улыбнулась, не скрыв удивления.

– Вам нравится? – спросил он, в первый раз чуть смягчив выражение лица.

– Да… конечно… – пролепетала она.

– Ну что ж, пойдемте, – пригласил он ее почти весело, показав в улыбке сверкающие зубы. Поначалу он показался ей уже немолодым – в свои сорок лет он чуть ли не в отцы ей годился, – но улыбка, осветившая его лицо, и прояснившийся взгляд ярко-голубых глаз сразу омолодили его. Конечно, он был красивый мужчина, а небольшой шрам на правой щеке делал его еще привлекательней. Добавляло элегантности и легкое серебро, которое сверкало у него на висках.

Больдрани повел ее по длинному коридору до полуприкрытой двери.

– Что бы ни сказала моя сестра в отношении вас, – предупредил он, – не обижайтесь.

Мария кивнула.

– Я сделаю, как вы скажете.

Он осторожно постучал, подождал несколько мгновений и вошел, сопровождаемый Марией, в комнату, освещенную лампами, чтобы разогнать полумрак туманного зимнего утра. Стены комнаты были оклеены выцветшими обоями. На большой кровати с блестевшими медью спинками, прислонившись к горе подушек, сидела женщина с болезненно хрупкой фигурой и очень бледным лицом, на котором выделялись темные круги под глазами.

– Кто эта девушка? – спросила Джузеппина, не дожидаясь слов брата и сразу встревожившись.

– Ее зовут Мария, – ответил, улыбаясь, Чезаре. – Ее прислала синьора Элизабет.

– А зачем она ее прислала? – Годы одинокой жизни с братом и тяжелая болезнь сделали характер Джузеппины более капризным и агрессивным.

– Она пришла, чтобы немного помочь тебе, – ответил Чезаре, не проявив особой дипломатической ловкости, – естественно, если ты согласна.

– Если бы я могла, я бы тут же встала, – простонала она жалобным тоном.

Чезаре сел рядом с постелью и взял руку сестры в свои.

– Ты должна быть довольна, что мадам Лемонье вспомнила о нас, – мягко укорил он ее.

Джузеппина вперилась в Марию своими большими глазами, в которых читалось смирение перед болезнью.

– Не слишком ли молода? – заметила она.

– Но это не большой недостаток, – ласково возразил Чезаре.

– И к тому же, подойдет ли она нам? – Годы лишили ее доверчивости, и теперь она говорила с эгоизмом людей, привыкших к осмотрительному выбору.

– Элизабет ее хорошо знает, – ответил Чезаре, – так что мы можем довериться ей, тебе не кажется?

– Кажется, кажется, – ответила больная, отрицая тоном то, что говорила словами.

– Тебе нужна помощница, Джузеппина, – попытался убедить он ее. – Наш дом вести нелегко.

– Но мне что, тех не хватает? – отрезала она, намекая на Чеккину и Амброджино.

– Еще одна помощница не повредит. – Ни с одним другим человеком на свете Чезаре Больдрани не стал бы терять столько времени.

– А расходы? – возразила Джузеппина, которая даже в богатстве не отвыкла прикидывать цену всему.

– Мы можем себе это позволить.

– Ты говоришь, она подойдет?

– Это зависит от тебя.

– Тогда возьмем ее, – решила Джузеппина.

Мария, которая стояла тут же, неподвижная, как камень, но с натянутыми нервами, вздохнула с облегчением.

– Мы увидимся вечером, – попрощался Чезаре. Затем, обратившись к Марии, сказал: – Моей сестре, наверное, многое надо сказать вам. Я вас оставляю. – И ушел.

– Иди сюда, – велела Джузеппина, когда они остались одни. – Иди и сядь рядом со мной.

– Да, синьора, – сказала Мария с вынужденной мягкостью.

– Зови меня Джузеппина, – поправила та, но без укора в голосе. – Так ты не ошибешься. Потому что я не синьора, а синьорина, я незамужем. Да, да, старая дева, немного резкая и взбалмошная. – Она говорила спокойно и с явной симпатией, словно вся эта комедия, только что здесь устроенная, разыгрывалась для брата. – Но только ты должна говорить мне «вы». К сестре Чезаре Больдрани экономка не может обращаться на «ты».

– Как хотите, Джузеппина, – согласилась Мария, заняв место в изголовье постели.

– Нужно, чтобы мы получше узнали друг друга, мы двое. – Голос женщины по временам срывался, дыхание было тяжелым.

– Отдохните, – посоветовала Мария, помогая ей лучше устроиться на подушках.

– Мне нельзя долго разговаривать, но, к сожалению, разговор – это единственное развлечение, которое у меня осталось, не считая молитв.

– Мы можем продолжить позднее. – Мария никогда еще не оказывалась лицом к лицу с тяжелой болезнью. Ей довелось только лечить свинку у сына и мужа.

– Дай мне капли, вон те на столике, – попросила Джузеппина, подняв худую руку с тонкими пальцами. – Десять капель и немного воды.

Мария проворно все сделала и помогла ей принять лекарство.

– Теперь лучше, – сказала та, оправляясь на глазах. – Мне кажется, что у меня камень здесь, на груди, – пожаловалась она, коснувшись своей впалой груди. – Эти капли его словно растворяют и делают боль переносимой. К несчастью, не всегда. Но ни к чему изводить тебя своими страданиями. Я, видно, ничему не научилась у моей бедной мамы. Она никогда не показывала своих страданий. Наверное, благополучие меняет и характер людей. Но тебе это неинтересно. Скажи-ка мне лучше, – спросила она, – ты уже видела дом?

– Нет, – призналась Мария с извиняющейся улыбкой, – я только познакомилась с прислугой.

– Тогда помоги мне подняться, – прошептала она, отрываясь от подушки. – Чезаре ушел, и до полудня мы его не увидим. В полдень он завтракает с Пациенцей. Ты познакомишься с ним. Исключительный адвокат. Молодой, но очень талантливый. Помоги мне, – попросила она, спуская ноги с кровати, – мы с тобой обойдем весь дом. Я тебе объясню, что надо делать.

– Мы стали изоляционистами, изобрели автаркию и решили, что неплохо устроились, – сказал Чезаре, в то время как Мария подавала ризотто по-милански. – Хватит, достаточно, – остановил он ее на второй ложке. – Очень вкусно, но так ты закормишь меня.

В столовой приятно пахло бульоном и шафраном, легкий утренний ветерок чуть колыхал занавески.