Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кто?
– Твоя пациентка.
– Если ты не заметила мы в онкодиспансере. Здесь пациенты мрут регулярно. А еще мучаются каждый день так, как ни тебе, ни мне и ни кому из здоровых не снилось.
– И что теперь – давать им всем наркотики?
– Если ты не в курсе, то в медицине наркотики используются для обезболивания. Сама заболеешь – не откажешься от них.
– То есть ты лечил детей наркотиками? Молодец!
– Я не виноват, что некоторые глотают всё подряд лишь бы словить кайф. А Милана, между прочим, даже ничем не болела. Притворялась!
– Ну, конечно! Станет здоровая девочка лежать в больнице.
Олеся не скрывала иронии.
– За деньги станет, – ответил Давид.
– Откуда тебе знать? Ты её даже не помнишь.
– Мне Нина шепнула. У неё везде уши. Но думаю, тебе это неинтересно.
Но Олесе было очень даже интересно, но она старалась не подавать виду, чтобы не спугнуть Давида.
– А я думаю, ты всё это придумал.
– У Миланы был уговор с заведующей.
Олеся вспомнила симпатичную женщину, Крысякину, которая подходила к ней со странными расспросами по поводу главврача.
– Даже так? – удивилась Олеся.
– Заведующая хотела сместить главврача. Вот и нашла Милану, наштамповала ей бумажек с диагнозом, подделала все анализы, – рассмеялся Давид, – я даже кое в чем им помогал.
– А тебе это зачем?
– Крысякина, знаешь ли, полюбезнее главврача. Этого любителя юных девочек.
– С чего ты взял, что он такой?
– Сама подумай! Он взрослый мужчина, живет один, ни с кем не встречается.
– Ты тоже живешь один.
– Но я-то люблю мужчин, а он – девочек. Видишь, всё очень просто.
Что может быть проще – сделать на кого-то компромат и обвинить его в педофилии?! Отличный план. И главное, он воплотился почти полностью. Вероятно, только Милане мало заплатили, если вообще заплатили.
– Но был бы главврач умнее, он бы не попал в такую ситуацию, – рассмеялся Давид.
– Ты так много знаешь, – заметила Олеся. – Неудивительно, что ты оказался в больнице.
Улыбка спала с лица Давида. Он резко замолчал.
– Ты видел, кто на тебя напал? – спросила Олеся.
– Нет, было темно.
«Было темно?! А может, он всё выдумал про нападение?» – подумала она.
– Ничего не видел? – поинтересовалась она. – А в тот день ты ничего не терял?
Она вспомнила про осколки стекла.
– Сознание! – ответил он.
– А вещи?
– Мне было не до вещей.
Чем печальнее становилась история о нападении на Давида, тем тяжелее Олесе было сдерживаться. Нет, она не сочувствовала ему – она не верила ни единому его слову. Впрочем, даже если он и не врал, он вполне заслужил получить по голове.
– Да кто тебе поверит! – не выдержала Олеся.
– Ну, и не надо! – немного помолчав, он добавил: Думаешь, я сам башкой о стену ударился? Или сам себе в спину воткнул осколок окна? – он пристально посмотрел на Олесю, ожидая, что она скажет, но она молчала. – Пошла ты! – в его глаза сверкнула обида, и он поразил Олесю своим взглядом, как молнией. Девушка невольно сделала шаг назад – в неё вдруг сработал инстинкт самосохранения.
Но больше Давид не сказал ей ни слова. Он просто оставил её одну в темном сыром подвале.
Олеся решила переночевать у себя в подсобке. До утра, как ей казалось, никто из работников диспансера туда точно не сунется, так что она могла спокойно отдохнуть. Она легла в углу, постелив на пол старые халаты. В её положении выбирать не приходилось, но, несмотря на все неудобства, заснула она довольно быстро.
Среди ночи сквозь сон она почувствовала, как что-то колючее касается её руки, отчего кожа её зачесалась. Олеся открыла глаза и увидела перед собой Лесовца. Он в ужасе отскочил от неё, а вместе с ним и штанина его шерстяных брюк (он, видимо, был не в курсе, что зима уже закончилась). А у Олеси на шерсть была жуткая аллергия.
– Вы меня напугали! – пролепетал Лесовец. – Вы слишком громко, – он замялся, пытаясь подобрать слова, – спали!
Олеся удивленно на него посмотрела. Она и не предполагала, что храпит во сне. Впрочем, её мать храпела, как медведь и никогда в этом не признавалась ни себе, ни кому-то еще.
– Что с вами произошло? – поинтересовался Лесовец, и его взгляд скользнул на её рваную юбку. – На вас напали?
– Нет, я просто заработалась, – Олеся вскочила с места, прикрывая дыру на юбке. – Уснула от усталости.
Не могла же она сознаться в том, что ночует здесь, потому что больше негде.
– А сколько времени? – поинтересовалась она.
– Уже ночь.
– Ночное дежурство?
Олесе стало безумно интересно, что же Лесовец делал в столько позднее время на работе.
– Нет, у пациента обострения после операции. Пришлось приехать.
– Не знала, что такое бывает.
– Бывает, если пациент – сын депутата.
Олеся одобрительно кивнула и, помолчав пару секунд, добавила:
– Пожалуй, мне пора.
– Может, вас подвезти?
– Сама дойду.
– Пешком?
«И почему его интересует, как я буду добираться до дома. Я не его пациентка», – возмутилась Олеся.
Её вообще раздражал Лесовец и прежде всего потому, что он перебил весь её сон. Теперь еще ей предстояло покинуть столь теплое насиженное местечко. А этого так не хотелось. Но по-другому было нельзя. Она сделала вид, что уходит только, чтобы вскоре вернуться назад и снова уснуть.
– На такси, – ответила она на его вопрос, чем весьма его удивила. Вот бы все санитарки имели возможность ездить с работы на такси.
Затем она вышла в коридор.
«Зайду в туалет», – решила она, рассчитывая, что её ночной гость скоро уйдет домой.
Но её надежды не оправдались. Он стоял у подсобки и о чем-то разговаривал с медсестрой.
Олеся ждала минут десять, выглядывая из-за угла.
«Когда-то же они все разойдутся», – говорила она себе.
Но они не спешили. А вскоре к ним подошел Иван. Издалека он казался еще более самодовольным. Олеся нутро чуяла, что он ищет её. Оставаться в диспансере было небезопасно.
Олеся не знала, куда ей идти. На улице была глубокая ночь. К тому же похолодало. Оставался только один вариант, и его она бы предпочла не использовать. Но выбора не было…