Ив кивнул стоящим рядом охотникам, и все пятеро так же медленно и осторожно по очереди высунули головы и на протяжении нескольких минут внимательно рассматривали дом шерифа. Когда последний убрал голову за угол и утер выступивший пот, Ив подождал пару минут, давая ему отдышаться, потом тронул его за плечо и подал знак остальным. Пора было возвращаться.

Через час шестерка непрошеных гостей Тремироя, пятеро из которых привыкли бесшумно подкрадываться к зверю, а шестой не раз проделывал подобное и с людьми, благополучно достигла лесной опушки. На сегодняшнюю ночь дел в Тремирое у них больше не было, чего совсем нельзя было сказать о наступавшем дне.

В это воскресенье, так же как и неделю назад, в тремиройской церкви не звонили к заутрене. Однако к назначенному сроку народ, как обычно, забил церковь до отказа. Отец Ионофан вышел из дарохранилища, прошел небольшим коридорчиком, раздраженно взглянул на двух дюжих парней, стоящих у подножия лестницы на колокольню, и, неодобрительно ворча, направился к царским вратам. «Черт бы побрал этого барона и его прихвостней, да простит меня Господь за такие слова».

Окидывая взглядом паству, священник заметил среди прихожан несколько незнакомых пар. В этом не было ничего из ряда вон выходящего, хотя он на миг удивился, как это находятся люди, рискующие путешествовать в столь смутное время. Достав из-под рясы портативный комп, на котором он набросал наметки к проповеди, отец Ионофан положил его на пюпитр, величественно вскинул редкую бороденку и набрал в грудь побольше воздуху.

Речь святого отца текла плавно и легко, хотя, надо признаться, в середине проповеди его на несколько мгновений отвлек какой-то шум, который послышался вроде бы со стороны лестницы на колокольню. К тому же, когда отец Ионофан поднял глаза от компа, ему показалось, что пришлых пар стало поменьше. Однако и это не смогло сбить его с мысли. Да, у него промелькнуло в голове кое-какое соображение насчет истинной причины, почему странные пары оказались на его проповеди, но даже если б он и оказался прав, то отнюдь не собирался ничего предпринимать в связи с этим. Как говорится, на все воля Божья и… дай им Бог удачи.

Когда проповедь уже началась и церковные двери в соответствии с местными традициями были крепко затворены, в дальнем конце улицы показался здоровенный грузовой краулер с козырьком над сиденьем, в котором коренные обитатели Тремироя несомненно бы признали машину одного из местных жителей. Однако большая часть их находилась в церкви. А те, кто остался дома, вряд ли были в состоянии подойти к окну. Так что уличить вора могли бы только мулинеры, охранявшие въезд в деревню, если бы в предыдущие дни были немножко повнимательнее. Но с какой стати? К тому же, по большому счету, на местных и их проблемы им было глубоко наплевать. Кроме того, сидевший на облучке старик в одежде крестьянина заявил, что он из Тармара, деревни, что в сорока пяти милях от Тремироя, и что у них в Тармаре заболел священник. А он сам за последние сорок лет еще ни разу не пропустил воскресной проповеди и не намерен делать это теперь. Мулинеры оказались людьми, ценящими постоянство, потому они лишь уважительно кивнули и пропустили дребезжащую колымагу. Странно было, как эта развалина вообще двигается. Но мулинеры за свой крестьянский чек видели резво бегающих монстров и более сомнительного вида. Однако, как видно, в этот раз форма соответствовала содержанию, поскольку у самого дома шерифа колымагу повело и она с размаху въехала в забор, повредив себе левое крыло. Пока старик с двумя дюжими сыновьями под проклятья выскочивших из дома мулинеров и инопланетников высвобождал заклинившее колесо, никто не заметил, как за спинами обступивших машину людей откуда ни возьмись появилось еще несколько человек, одетых во френчи, очень похожие на форму мулинеров. Когда колымага наконец подползла к церкви и старик затеял ругань со служкой, который отказывался пропускать семью внутрь в самый разгар проповеди, вновь прибывшие, тихо проскользнув мимо увлеченного бесплатным представлением привратника, оказались во дворе.

Ив присел у стены, стянул сапог и внимательно оглядел внутренний двор. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Ну что может быть безобиднее человека, босого на одну ногу? Пока все шло по плану. Ив немного подождал и, решив, что его ребята уже заняли расчетные позиции, которые он им указал ночью, поправил шпагу на веревочной перевязи, еще разок проверил, хорошо ли она вынимается из замотанных полосками ткани ножен, провел рукой по рукояти и развязной, но и не лишенной некоторой робости походкой, свойственной мулинерам, особенно в присутствии инопланетников, двинулся через двор к дверям подвала. Конечно, шпага была опасным моментом, но он знал, что несколько десятков мулинеров щеголяли с подобными украшениями на бедре, а шпаге в его плане отводилась одна из главных ролей. И потому он решил рискнуть.

Судя по тому, что дверь охраняло трое инопланетников, пленники все еще были здесь. Возле самой двери его остановил грубый голос:

— Куда прешь, деревенщина? Ив изобразил испуг и, съежившись, забормотал, не поднимая глаз:

— Так ведь это… то есть….

— Чего «то есть»? — с недоумением переспросил приземистый инопланетник.

Ив еще больше съежился и сдернул с головы помятую шляпу:

— Так ведь наш шериф меня сюда отправили… Чтоб, значит, уму-разуму поучить. Чтоб, значит, не больно умничал.

Охранники переглянулись и захохотали:

— На гауптвахту, что ли?

— На чего? — придурковато протянул Ив. Это вызвало новый взрыв хохота, и приземистый протянул руку к шпаге Ива:

— Ладно, давай твою железяку. Ив, пятясь, натянул шляпу на голову и, неуклюже обхватив шпагу, возразил со страхом в голосе:

— Никак не можно. Инопланетник удивился:

— Ты что, чумной? Какой же арест с оружием? Но Ив упрямо набычил голову и еще крепче прижал к себе шпагу. Он знал, что мулинеры, спокойно расстававшиеся с дубинками, наотрез отказывались отдавать в чужие руки свои пики, сделанные из собственных кос, и потому решил попробовать повторить нечто подобное со шпагой. Если бы охранники не согласились, с этого момента пришлось бы прорываться с боем, что, в общем-то, тоже было предусмотрено, однако… Однако обошлось. Второй охранник обратился к приземистому, саркастически глядя на Ива:

— Да брось ты, Энд. Пусть сидит так. Много чести возиться с его железякой. Просто запрем его в кладовку по соседству с этими детенышами трезуба — и все дела.

Оказавшись в кладовке, Ив почувствовал, как пот, обильно заливавший его лицо, превращается в ледяную корку, и его прошиб озноб. Уже давно он так не волновался во время операции, хотя, сказать по правде, еще ни разу и не приступал к операции с таким странным отрядом. Однако главное сделано. Он находится в подвале дома шерифа, шпага при нем, а за соседней стеной — братья Лосятники. Сейчас его люди, увидев, что план Ива сработал, должны начать по одному покидать двор, а это послужит сигналом Пересмешнику, изображающему крестьянина, что пора прекращать перебранку и усаживаться в краулер.

Ив подождал еще немного, потом подошел к стене и тихонько постучал. Ответом было молчание. Ив постучал еще раз. Из-за перегородки, сколоченной из толстых досок, ответил глухой голос: