Они встретили Ганнибала с невероятным почтением. Его имя стало легендарным в восточной части Средиземноморья. Побыв здесь немного, Ганнибал переправился на побережье. Это был родной дом финикийцев, Ханаан, земля обетованная, страна бога Иолая. Дальше на восток находились Красные Земли народной памяти. Странно, но в качестве изгнанника Ганнибал прибыл на родину, и повсюду его встречали с радостью. Отказавшись от эффектной колесницы, он оседлал коня, чтобы, минуя темные холмы Ливана, добраться до верховьев Оронта и ворот Антиохии.

При его появлении люди высыпали на улицы, приветствуя его, как дар, ниспосланный богами. Сын царя коснулся земли перед ним, и музыканты, играя на флейтах, препроводили его в отведенный ему дворец.

Это было царство Антиоха Великого, могущественнейшего из монархов на востоке эллинистического мира.

Теперь очевидно, что этот мир приходил в упадок, но тот период оставил о себе такую яркую память, что остается одним из самых значительных в истории.

Александр Македонский был инициатором соединения греческой культуры с древней мудростью Передней Азии. Спустя более столетия после его смерти его наполовину созданная империя развалилась в политическом смысле, но уцелела в общественном и достигла огромного прогресса в науках и создании благоприятных условий для жизни. Архимед умер. В александрийском Музее слепой Эратосфен решил окончить свою долгую жизнь, отказываясь принимать пищу. Эратосфен, этот гигант пяти умов, как его называли, измерил дугу меридиана и написал книгу о своем восприятии комедий Аристофана. Многие прочтут Аристофана после него, но никто на протяжении восемнадцати веков не сможет рассчитать с такой точностью дугу меридиана. Аполлоний, ставший его преемником на посту заведующего Александрийской библиотекой, станет выдающимся критиком и подражателем, положив начало эпохе непритязательных книг для непритязательных умов. И эта эра позднего расцвета будет названа в честь величайшей библиотеки, запечатлевшей мудрость веков, Александрийской.

В политическом смысле империя Александра Великого существовала как три царства, одно с центром в Египте, второе в Сирии — Персии и дальше на Восток, третье в самой Македонии (с зыбким господством над прославленными греческими городами). Они были во многом похожи друг на друга — своей связанной с морем экономикой, урбанизацией и растущим богатством. Все говорили на греческом языке, преуспевали в расширении зоны торговли за морем, кроме, пожалуй, Македонии, и обеспечили высокий жизненный уровень высших слоев общества. Они вели незначительные боевые действия из-за своих неустойчивых границ, в основном с соседней Палестиной, а также вдоль пролива Дарданеллы и с враждебными греческими городами. Эти боевые действия обычно заключались в осаде, маршах и контрмаршах. Они нисколько не напоминали тотальный конфликт между Римом и Карфагеном. И Ганнибал сразу уловил разницу. В дополнение к трем большим царствам такие острова, как Родос, содержали свои независимые флотилии. Городские центры, как, например, Пергам, обладали силой и властью, в то время как жители гор — кельты, называемые галатами, или вифины в Малой Азии — оберегали свою изоляцию.

Из трех эллинистических царств Египет на Африканском побережье казался естественным союзником Карфагена, и Ганнибал мог бы направиться в Александрию, если бы не одно обстоятельство. Египет, находившийся тогда под властью Птолемея V, в это время отступал от моря и от палестинской границы. Поступая так, он избегал напора римлян. Его прежний союзник, Филипп, вынужден был удалиться от дел после поражения у Киноскефалы. Филипп вечно действовал в соответствии с желанием, не взвешивая реальных возможностей.

Оставался еще Антиох III из Сирии — Персии. Менее чем за десять лет до того этот молодой царь из Антиохии возвратился из похода через Азию в столь отдаленные места, как горный хребет в Индии, куда он шел по стопам Александра Великого, с которым надеялся сравняться. Антиох привел с собой настоящий отряд боевых слонов, быстрых парфянских коней и бесчисленное множество всадников. Со своими несметными сокровищами Антиох имел такие ресурсы, о которых Ганнибал мог только мечтать. Больше того, благодаря его движению по торговым путям начался приток шелка и предметов роскоши из Азии в порт Селевкию, который находился неподалеку от Антиохии и в стороне от Александрии. Заполучив роскошный Восток, Антиох обратил теперь свой взор на Дарданеллы за Малой Азией и на Грецию за Дарданеллами. Он смотрел на них как на невоссоединенные территории, поскольку они составляли часть владений Александра, а он сам был его подлинным преемником. И именно туда вторглись римские легионы.

В этот самый момент появился Ганнибал, готовый служить Антиоху в борьбе против римлян. Они поддерживали друг с другом письменную связь. (Подозрение об их переписке побудило римский сенат срочно направить своих уполномоченных в Карфаген.) Великий полководец и импульсивный монарх встретились в то лето в залитых солнцем садах Эфеса, у северной границы Антиохии, где стояли в гавани боевые галеры. Эта встреча должна была показаться Ганнибалу исполнением мечты. Однако ему необходимо было скорее узнать, какая сила стояла в реальности за этой мечтой о мощи.

Меньше всего его враги хотели бы, чтобы он появился в этом месте земли.

В конце «войны Ганнибала» одна римская делегация привезла очень странное предсказание почитаемого оракула в Дельфах. Дельфийский оракул предсказал, что Рим добьется победы в конечном итоге благодаря азиатскому или восточному царю. Речь могла идти о некоем Аттале, который был царем Пергама и другом Римской республики. Но существовала и возможность того, что хорошо информированные жрецы Дельф предвидели распространение римского могущества на Восток.

Это произошло почти немедленно после битвы при Заме. По правде говоря, взоры властителей из города на Тибре были обращены на запад, они не проявляли видимого интереса к государствам эллинистического мира. Но существовала потребность в дешевом рабском труде, потребность в расширении торговли, которая до сих пор была монополией финикийцев, страстное желание уставших людей получить доступ к сокровищам Востока, шелкам и жемчугу и арабским благовониям — и общее понимание того, что Римское государство теряло преимущества, полученные в последней войне, во время последовавшего за ней мира. Поэтому перемирие 201 года до н. э. открыло шлюз движению в сторону Греции. Филипп служил удобным casus belli, то есть поводом к войне, а теперь на горизонте открыто появился Антиох.

Какая размолвка произошла с монархом Передней Азии, осталось неясным. Родос, так же как Пергам, жаловался на то, что присутствие этого монарха в Малой Азии означает, что он будет использовать Грецию в качестве базы для вторжения в Италию. Но они выдвигали то же обвинение и против Филиппа. Это было притянутое за уши предупреждение, однако самое удобное.

То, что сенат мог воспользоваться этим, можно было объяснить проницательностью его командующего в Греции, победителя при Киноскефалах. Квинт Фламиний скопировал линию поведения Сципиона Африканского, но без определенности его цели. Разбив военные силы Филиппа, он отказался унизить Македонию своим вторжением. Потом в знаменитой и очень ясной речи, произнесенной на Истмийских играх, Фламиний сделал заявление о полной независимости всех греческих городов. Это устное заявление, видимо, не произвело впечатления на его эллинских слушателей, но Фламиний продолжал делать неожиданные вещи, выведя все римские гарнизоны с греческой земли. (Они были нужны в тот год для того, чтобы начать борьбу с инсубрами на берегах По.) Полные радости эллины вознаградили его тем, что отпустили всех греческих рабов, которые были ранее римскими воинами, взятыми в плен Ганнибалом. Выводя свои войска, Фламиний оставил на всякий случай часть македонцев в противовес непостоянным грекам, в то время как на греческой земле оставался вакуум, ждущий первого, кто придет с силой. По всем признакам им должен был стать Антиох Великий.