Загорелое лицо директора национальной разведки побледнело, когда секретарь что-то шепотом сообщила ему на ухо.

– Стряслось нечто такое, о чем следует поведать и мне, Билл? – строго спросил Кастилья.

Уэкслер кашлянул.

– Вполне вероятно, господин президент. То есть… В общем, ЦРУ только что лишилось секретной команды, которая работала в Берлине. Сведений пока весьма мало, но известно, что на агентов прямо на улице напали вооруженные взрывчатыми веществами и автоматическим оружием люди. Руководитель Берлинской базы направляется на место происшествия. Ужасная новость. Просто не укладывается в голове… Уцелевших, по всей вероятности, нет.

– Господи… – прошептал Чарльз Оруэй.

У президента под тяжестью новых смертей опустились могучие плечи. Сначала взрыв «Лакросса», теперь жестокая расправа с офицерами ЦРУ. Нет ли тут взаимосвязи? Кастилья повернулся к Уэкслеру.

– Какую миссию выполняла команда?

Директор национальной разведывательной службы растерялся.

– Какую миссию? – переспросил он неуверенным голосом, явно чтобы потянуть время.

Последовало неловкое молчание. Отныне больше никто из присутствовавших в зале не питал уважения к холеному бывшему сенатору. Он стал для них пустым местом, еще одной помехой в изрядно пострадавших за последнее время разведывательных органах.

– Я не уверен, что нас посвятили в подробности их задания, – наконец выдал Уэкслер. Он повернулся к помощнице: – Мы ведь не получали сведения из Лэнгли?

– Команда пыталась выйти на след создателя биологического оружия из Восточной Германии, – негромко сообщила секретарь. – Человека по имени Вольф Ренке.

Кастилья откинулся на спинку стула со странным ощущением – будто его только что ухнули по голове молотком. Вольф Ренке! Боже праведный, в сильном волнении подумал он. А ведь именно его, сукина сына Ренке, московская группа из «Прикрытия-1», подозревает в изобретении чертовой болезни!

Быстро извинившись и наскоро перепоручив вести совещание руководителю аппарата, он торопливо вышел из зала переговоров. Как только дверь за ним закрылась, собравшиеся заспорили громче и жарче. Президент нахмурился, однако в зал не вернулся. В преддверии грядущего кошмара у разведчиков и министров сдавали нервы, а он не мог себе позволить тратить на их утешение и призывы сохранять спокойствие драгоценное время.

Поднявшись в Овальный кабинет, Кастилья снял трубку с одного из телефонных аппаратов и набрал известный только ему секретный номер.

– Клейн, – ответил после первого же гудка глава «Прикрытия-1».

– Знаешь, что стряслось в Берлине?

– Знаю, – печально произнес Клейн. – Как раз просматриваю отчеты ЦРУ и местной полиции.

– И?

– Вольф Ренке определенно в этом замешан, – медленно сказал Клейн. – А расправа с оперативниками ЦРУ потрясает жестокостью.

– Думаешь, россияне боятся, что мы о нем узнаем? – спросил Кастилья.

– Или что он выдаст нам секретную информацию, – проговорил Клейн. – Если бы мерзавец работал взаперти в лаборатории «Биоаппарата», они не стали бы поднимать столько шума.

– Намекаешь на то, что он не в России?

– Похоже, – сказал Клейн. – Я изучил его личное дело. Создается впечатление, что этот человек не терпит над собой власти. Если он и правда работает на россиян, – то наверняка на безопасном от них расстоянии.

– Ты изложил свои мысли подполковнику Смиту? – спросил Кастилья.

– Нет, – тихо ответил Клейн. – Это прискорбно, но у меня тоже плохие новости. Примерно сорок минут назад мы потеряли связь с московской командой. Не исключено, что Джона Смита, Фионы Девин и Олега Кирова уже нет в живых.

Берлин

Улица, на которой стоял дом Ульриха Кесслера, дремала в вечерней тиши. Заснеженные тротуары и парочку припаркованных у обочины молчаливых автомобилей тускло освещали фонари.

Офицер ЦРУ Рэнди Рассел неподвижно стояла в густой тени между двумя могучими дубами на расстоянии сотни метров от виллы. Она осторожно и медленно дышала в попытке успокоить после безумной пробежки по Грюневальдскому лесу часто бьющееся сердце. Когда глаза привыкли к неяркому свету, Рэнди принялась осматриваться и прислушиваться, проверяя, нет ли поблизости наблюдателей. Все безмолвствовало. За машинами, меж деревьями и у кустов не таилось подозрительных теней.

Чудесно, подумала Рэнди с холодным ликованием. Иногда ошибаются и отпетые твари.

Она вернула «беретту» в наплечную кобуру и, не застегивая куртку, быстро зашагала вверх по улице. Если бы кто-нибудь увидел ее, то вполне мог принять за местную жительницу, возвращающуюся после работы домой или вышедшую подышать перед сном свежим воздухом.

Напротив дома Кесслера стояла у обочины серебристая «Ауди». Как раз в том месте, откуда была прекрасно видна подъездная дорога. Издалека машина выглядела совершенно невредимой. Лишь приблизившись, Рэнди заметила в заднем стекле небольшое аккуратное отверстие. Проходя мимо, она бросила на окно водителя быстрый взгляд. За рулем неподвижно сидела молодая черноволосая женщина. На лобовом стекле темнели пятна засохшей крови.

Рэнди отвела глаза, пытаясь подавить в себе жгучую боль и страшное отчаяние. В автомобиле была ее убитая наблюдательница – смышленая, бойкая, только окончившая институт Клара Восс. Умерла она, по всей вероятности, даже не успев узнать о существовании убийцы.

Рэнди представила себя на месте Клары, и у нее закололо в задней части шеи, а под правым глазом дернулся мускул. Спокойно, жестко велела себе она и как ни в чем не бывало прошла мимо, будто ничего странного просто не заметила. Если за домом все же следят, навлекать на себя подозрения грозит неминуемой гибелью.

Удалившись от подъездной дороги Кесслера метров на сорок, она свернула вбок, засовывая руку в карман джинсов, якобы чтобы достать ключи. Раскрыла ворота в высокой каменной ограде соседней виллы, похожей на итальянский дворец времен ренессанса, и с невозмутимым видом вошла в просторный двор.

Наружную дверь озарял фонарь, но в окнах света не было. Рэнди повезло: настоящие хозяева еще не вернулись с работы или учебы.

Она быстро пересекла двор, не ступая на посыпанные гравием дорожки, чтобы не шуметь, подбежала к ограничивавшей территорию Кесслера стене. Подпрыгнула, ухватилась за самый верх руками в перчатках, подтянулась, вскарабкалась на стену и на миг замерла. Пульс грохотал в ушах, но Рэнди, сосредоточившись на внешних звуках, не обращала на него внимания.

Поначалу не слышала ничего, только вой ветра в ветвях наверху. Но спустя некоторое время стала различать тихий хруст гравия и едва уловимое потрескивание рации. Ходивший туда-сюда у дома Кесслера человек был от стены на расстоянии каких-нибудь двадцати – тридцати метров.