выскочила за мной? – обиженно ляпнула я. – У вас же там в самом разгаре разработка коллекции.

– Переживала. Какая-то ты бледная. Точно все хорошо?

Отлепившись наконец-то от Роки, спросила подруга.

Мы отошли в зону для пикника и уселись на удобный диванчик под навесом. Изумительное место. И почему все работают в душном доме, когда у Троицкого тут целая огромная поляна?

– Точно. Мутит слегка и усталость временами накатывает, но ничего. Я справлюсь.

– Может, тебе поехать домой? Отдыхать? Думаю, Мирон поймет, ты  и так с самого утра на ногах и целых две фирмы на уши подняла, – улыбнулась Сонька.

Мы переглянулись и расхохотались.

– М-да, то еще утречко. Но нет, не хочу остаться в стороне от общего движа. Да и Броневицкий думает, что я невеста Мира. Боюсь, будет немного… некрасиво уехать.

– Да, об этом я не подумала. Ты, кстати, у врача так и не был, да? На учет не встала?

– Когда, по-твоему, я успела бы к нему съездить? Мы последние сутки с тобой не расстаемся вообще-то. Как сиамские близнецы, – хохотнула я.

– Ну, знаешь ли! – закатила глаза подруга. – Тебе уже давно нужно было это сделать. Сразу же, как только узнала, что беременна...

– Чего?! – услышали мы за спиной удивленное мужское восклицание и, как по сигналу, подорвались с места, оборачиваясь.

Блин блинский! Попадос. Это просто жутчайший попадос, Совина.

– Костя? – уставилась я на друга Мира большими глазами. – Ты что тут делаешь?

– Ты беременна? – проигнорировал все мои вопросы мужчина, пробегая глазами по моей фигуре, будто выискивая визуальное подтверждение моих слов.

К счастью, живот пока не видно, но вот-вот он начнет расти. На малых сроках, может, еще и спасут мешковатые платья, а вот дальше… В общем, рано или поздно все равно бы все узнали. Только вот я категорически не готова, чтобы об этом сегодня узнал Мирон. Для него свадьбы с платьем пока достаточно. Ситуация сейчас совершенно не подходящая.

То, что Троицкому о ребенке рассказать придется,  я решила твердо. Он отец и должен знать. Даже если не поверит и отвернется и вообще выставит меня виноватой во всех грехах (во что с трудом верится). Но молчать я точно не имею права. Как и лишать малыша отца. Расскажу, а там уже пусть сам решает, что ему с полученной информацией делать.

– Лера, я жду! – рыкнул Костя, заставив меня удивленно вздернуть бровь, а Соньку насупиться.

– Полегче, – предупреждающе вышла вперед подруга, заработав от друга Мирона недовольный испепеляющий взгляд. Однако та тоже в долгу не осталось. Еще немного, и кому-то расцарапают острыми коготками его холеную физиономию.

Так, стоп! Нужно это немедленно прекратить.

– Да, беременна! – схватила я Соньку за руку, выходя вперед. – Что в этом такого странного?

– А Мир знает?

– Э-э-э…

Нет и пока не должен. При чем тут вообще Троицкий? Почему Костя сразу спросил про Мирона? Не может он знать, кто отец! Никак не может. Об этом и знаю-то только я и Сонька. А уж с их “взрывоопасными взаимоотношениями” вряд ли бы подруга разоткровенничалась с Костей. И тем более, не выдала бы чужой секрет. Проверено годами дружбы.

– При чем тут Мирон? – спросила я осторожно, чтобы ничем не выдать своего волнения. Потому что сердце в груди уже зачастило. Слишком злой был взгляд у всегда добродушного Кости.

– В смысле, при чем? – голос мужчины звенел от напряжения. – Разве ты не видишь очевидного? – по-настоящему взбеленился финдиректор “Т и Ко”.

– Не-а, – хмыкнула подруга.

Эй! Это что за предательство? Быстро она, однако, “переметнулась”.

– Не смотри на меня так, – подняла руки Сонька, – я тебе давно говорила об этом, но ты все хи-хи да ха-ха.

– Да о чем “об этом”? Что такое, по-вашему, “очевидное”, чего не замечаю я?! – завелась я не на шутку.

– О том, что ты нравишься Мирону, – сказала Сонька.

– Именно! – поддакнул зло Костя.

– Чего?! – пришла моя очередь удивленно восклицать. – Ладно она! – махнула я ладошкой в сторону Соньки, – нам, женщинам, вообще свойственно все романтизировать. Но ты-то куда?!

– Все туда же! – буркнул Костя. – Ты должна рассказать Мирону о своем положении, поняла?!

– Никому и ничего я не должна! – рыкнула я в тон мужчине. – Если бы Мирон действительно положил на меня глаз, то не выставил бы из фирмы просто так! Да и, в конце концов, я бы это заметила! Не настолько я слепая! И вообще это не твоего ума дело!

– Я не позволю водить моего лучшего друга за нос, Лера!

– Да никто его за нос водить и не собирался!

– Подтверждаю, – кивнула Сонька.

– Ты вообще не встревай! – гаркнули мы одновременно в сторону девушки, которая даже и не подумала обижаться. Только закатила глаза и тяжко вздохнула. Мол, не наигрались еще детишки.

– Он должен знать, что ты ждешь ребенка! – заладил Костя, как попугай. Дайте мне покрывало, я его накрою, может, тогда заткнется и перестанет на весь двор “чик-чирикать”.

– Не должен.

– Я не позволю повесить ему на шею чужое чадо!

– Ну, а если, предположим, не чужое? – хмыкнула Соня.

– Софья, замолчи! – гаркнула я, но Костя ее услышал. И дураком он никогда не был. А судя по тому, какой долгой была заминка, как живо слетела с мужчины все спесь и как старательно он выпучивал сейчас на меня глаза, он уже все понял.

– Да ты шутишь? – удивленный то ли вздох, то ли шепот. И это он спросил не у меня, на минуточку. У Соньки! У, мать его, Соньки! Как будто она тут беременная или еще чего хуже: лучше знает где, как и с кем я спала.

Ау-у-у, люди!

– Не слушай ее! – отчеканила я. – Забудь!

– Слушай не слушай, а голову прятать в песок поздно, – философски заметила подруга, – она беременна от Мирона.

Ну вот, она это озвучила. Прибить ее захотелось вдвойне сильнее.

– Что ты творишь? – поморщилась я. – Ну заче-е-ем?!

– Затем, что так надо.

– Да кому надо-то?!

Костя тем временем молчал. Переводил взгляд с меня на Соньку и обратно и, как рыбка, растерянно хлопал ртом, хватая