– Предложение. – Роберт сделал глубокий вдох. – Конечно. Я должен сделать ей предложение. – Четыре дня назад не помышлял о браке, а сегодня ни о чем другом он не мог и думать. – Но, Вальдемар, все не так просто. Она не выйдет за меня. Она принцесса.

– Принцесса, принцесса. Она женщина. Я видел, как она на тебя смотрит. Она тебя обожает. – Вальдемар взъерошил шевелюру Хепберна. – Ты сам знаешь, женщины тебя любят. Должно быть, что-то тебе помогает заставлять их скакать под тобой всю ночь напролет. Откуда ты только силы берешь, ума не приложу.

– Овсянка, друг мой, – сообщил Хепберн.

Вальдемар ткнул пальцем в орлиный нос Хепберна:

– Ты врешь. Скажи, что ты мне соврал.

– Все шотландцы едят овсянку, и все мы умеем любить всю ночь напролет…

Вальдемар брезгливо поморщился, Хепберн с трудом сдержал усмешку.

– Может, оно и стоит того, – неуверенно пробормотал Вальдемар. – К тому же синица в руках лучше, чем журавль в небе.

Хепберн удивился:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что лучше иметь богатого красивого графа, чем ждать принца, который еще неизвестно, появится или нет: – Капитан крикнул им, чтобы поторапливались. Вальдемар махнул Роберту рукой: – Мне пора. Нет слов, чтобы выразить тебе свою благодарность. – Он крепко обнял Хепберна и побежал по сходням на корабль. Пока матросы поднимали трап, Вальдемар, перегнувшись через борт, крикнул: – Помни! Настоящая принцесса из настоящей сказки идет замуж по любви, а не выходит за какого-то шепелявого принца в панталонах и кудряшках! Принцесса Клариса – твоя, только не упусти ее!

Господь насылает на нас несчастья, чтобы укрепить наш дух.

Вдовствующая королева Бомонтани

Клариса проснулась утром с безотчетным желанием действовать, причем действовать немедленно. Она уже давно не просыпалась с таким настроением. С тех пор как… не важно. До сих пор Клариса не могла упрекнуть себя в том, что пренебрегает своими обязанностями, в отношении сестры. Прошло всего три дня. Ну что может случиться за три дня? Клариса тщетно пыталась убедить себя, что волноваться не о чем, торопливо натягивая черно-красный дорожный костюм. Эми не могла попасть в беду за столь короткое время.

Но Эми приходила в Маккензи-Мэнор, чтобы поговорить о чем-то настолько для нее важном, что отправилась пешком, хотя путь был неблизкий. Но Клариса уделила сестре мало внимания. Эми едва исполнилось семнадцать. Она вполне могла попасть в беду. Надо скорее проведать ее.

Ее и жителей городка. Она обещала поиграть в шахматы с завсегдатаями пивной, обещала помочь жительницам Фрея-Крагс советами по уходу за кожей лица. Но прежде всего надо убедиться, что с Эми ничего не случилось. Принцесса никогда не нарушает своего слова, и пора напомнить себе об этом, особенно если учесть, что последнее время, она вела себя далеко не так, как положено вести себя принцессе. Она вела себя как влюбленная женщина.

Клариса перестала расчесывать волосы и прижала ладонь колбу.

Бабушка сказала бы, что не так важно то, о чем мы думаем, сколько то, с каким чувством мы об этом думаем.

Клариса понимала, что должна остановиться. Остановиться сейчас, пока не поздно. Она влюблена. Влюблена в шотландского графа. Влюблена в того, кто не предлагает ей ни будущего, ни дома, ничего.

Клариса сама загнала себя в ловушку и теперь не знала, как из нее выбраться. Но прежде всего надо проведать Эми.

Бал затянулся далеко за полночь. И сейчас, в полдень, когда Клариса быстрым шагом направлялась к конюшне, гости по большей части еще спали. Блейз поприветствовал хозяйку радостным ржанием, и очень скоро Клариса, подгоняемая запоздалой паникой, уже мчалась по дороге на Фрея-Крагс.

Последние четыре дня неласковое шотландское солнце баловало обитателей Маккензи-Мэнор, но к сегодняшнему дню щедрость его исчерпалась. Порывистый ветер яростно трепал вуаль, прикрепленную к шляпе, хлестал Кларису по щекам, словно не хотел пускать ее туда, куда она так стремилась.

Фрея-Крагс встретила ее совсем не так, как в тот первый раз. Рыночная площадь была почти пуста, если не считать группки мужчин, о чем-то болтавших друг с другом, и женщины с коромыслом и двумя полными ведрами воды. Городок притих и словно съежился. У Кларисы защемило сердце. Ведь здесь она впервые встретилась с Робертом. Тогда она его боялась. Боялась того влечения, что сразу испытала к нему. Боялась его мрачности. Теперь она тосковала по нему, не могла дождаться, когда он вернется из Эдинбурга и ответит на все те вопросы, которые не давали ей покоя.

Любит ли он ее, или она для него всего лишь очередная пассия?

У входа в пивную, закутавшись в шали от ветра, сидели старые знакомцы Кларисы. Заметив ее, они помахали ей. Клариса помахала им в ответ и послала воздушный поцелуй, но, вместо того чтобы направиться к ним, пошла к мастерской госпожи Дабб. Но кто-то из стариков окликнул Кларису по имени, и, после недолгого колебания, она направилась к ним. Клариса знала, что не пройдет и десяти минут, как Эми узнает о том, что она в городе. Возможно, будет даже лучше, если она узнает об этом не напрямую и успеет подготовиться к встрече.

«Принцесса в городе», – сообщит госпожа Дабб. Побежит ли Эми навстречу сестре? Или забьется в дальний угол мастерской и будет дуться в ожидании, пока Клариса сама к ней придет?

Она проводила Блейза к конюшне и передала конюху, расплатившись с пареньком серебряной монетой зато, чтобы тот поставил коня в теплое стойло и хорошенько его почистил.

Затем она направилась к пивной, улыбаясь пяти старикам. Они заслужили ее внимание.

Старики встали при ее приближении и поклонились.

– Хэмиш Маккуин, Генри Маккалох, Гилберт Уилсон, Томас Мактавиш, Беннет Мактавиш, – перечислила она всех.

– Вы помните нас всех по именам! – восхищенно воскликнул Генри. Он говорил слишком громко, как и тогда, когда они познакомились.

– А как же мне вас не помнить? – Клариса успела подхватить Гилберта, который поклонился ей с таким усердием, что едва не перевернулся. – Я стараюсь запомнить по именам всех красивых мужчин, с которыми встречаюсь.

Старики просияли.

– Вы пришли, чтобы поиграть с нами в шахматы? – спросил Томас.

Клариса помогла Томасу сесть и сказала:

– Не знаю, стоит ли мне играть. Сегодня я какая-то рассеянная и, боюсь, буду играть неважно.

Томас радостно потер руки:

– Оно и к лучшему. – Клариса засмеялась и погрозила ему пальцем:

– Какой вы коварный, Томас! – Ей нравились их голоса: возраст придал им хрипотцу, а шотландский акцент – тепло. Когда-нибудь и голос Роберта станет таким же, но будет ли она рядом, чтобы услышать его?