Мортимер нервным жестом сдернул с головы хирургическую шапочку.

– Вы муж синьоры Пеннизи? – спросил он как можно спокойнее.

Андреа подошел к нему и уставился на пятна крови на зеленом хирургическом халате. Мужчины обменялись напряженными взглядами. В глазах Мортимера читались недоверие и ревность к сопернику, имеющему законное право на любимую им женщину. Во взгляде Андреа отражался страх, сухие губы подрагивали.

Мортимер видел, как этот человек страдает. Несомненно, он любит Пенелопу гораздо сильнее, чем предполагал Теодоли. Это открытие не порадовало Раймондо. Пенелопа почти никогда не рассказывала о муже: с радостью и волнением она говорила только о своих детях. Лишь изредка в ее словах проскальзывала случайная реплика, дававшая ему понять, что она несчастлива в замужестве.

– Операция прошла успешно, – сдержанно сказал Мортимер. – Синьору сейчас переведут в палату. Через некоторое время вы сможете зайти к ней.

– Как она? – спросил Андреа. – Я боялся, что она кровью истечет.

– Это могло случиться, если бы мы не вмешались вовремя. Завтра профессор Вивиани объяснит вам все подробно. А пока успокойтесь. С вашей женой все с порядке, через несколько дней она сможет вернуться домой.

С этими словами он ушел обратно в хирургическую палату и захлопнул дверь перед самым носом Андреа. Ему надо было побыть одному, прийти в себя от страха, охватившего душу при виде страданий его жены. Развязывая тесемки одноразового халата, Мортимер заметил, что у него трясутся руки.

В раздевалке при хирургической палате он разделся донага, встал под душ и заплакал. Он плакал, потому что понял: любимая потеряна для него навсегда. Пенелопа не станет его женой.

Дежурная ночная сестра гинекологического отделения ждала его с чашкой настоя ромашки. Мортимер с улыбкой поблагодарил ее. Он уже овладел собой.

– Следи хорошенько за синьорой Пеннизи, – попросил он.

– Я ее поместила в бокс: там спокойнее, – сказала сестра.

– Правильно. Осложнения есть?

– У молодой девушки из шестой палаты участились схватки, но матка еще не раскрылась. Я измерила ей давление. Восемьдесят пять на сто сорок. Сердце ребенка прослушивается хорошо, – отчиталась сестра.

– Через минуту пойду навещу ее, – сказал Мортимер, опускаясь на кушетку. Он выбился из сил. Его измотала не операция сама по себе, а напряжение, от которого ему так и не удалось избавиться. – Ты измерила давление синьоре Пеннизи? – спросил он. – Мы могли потерять ее.

– Давление у нее в норме. С ней сейчас муж.

– Отошли его домой. Кажется, там дети остались одни: синьора беспокоилась о них.

Мортимеру хотелось вернуться к Пенелопе, но у него не было ни малейшего желания снова встречаться с Андреа. Он уже успел возненавидеть красавца-мужа, но устыдился собственных мыслей. Выпив настой, он заставил себя подняться на ноги. Усталый, измученный, он тем не менее должен был заглянуть в шестую палату, где беременная девочка-подросток молча страдала.

– Больно? – спросил Теодоли, улыбнувшись ей.

– Ужасно, – выдохнула она.

Ей было шестнадцать лет, она перешла на второй курс художественного лицея, но в самом начале учебного года сбежала из дому с ударником из рок-группы. Через два месяца она вернулась вся в синяках от многочисленных побоев и со следами от уколов героина на руках. К тому же она была беременна. Родители приняли ее и помогли избавиться от наркотической зависимости. Она снова стала учиться, учителя и одноклассники ее поддержали. Теодоли, наблюдавший за ее беременностью с самого начала, всеми силами старался внушить ей уверенность, пока тянулись долгие месяцы ожидания.

– Ну что ж, я постараюсь убедить твою дочурку, что пора ей собираться в большое путешествие, – пообещал он, откидывая простыню, чтобы осмотреть роженицу.

Девочка крепко сжимала руку своей матери, не отходившей от нее ни на шаг с самого приезда в больницу.

– Вы хотите сказать, что моя малышка не хочет появляться на свет? – жалобно спросила она.

– Она очень уютно устроилась у тебя в животике. Ты потрудилась на славу и сотворила безупречное существо, наверняка такое же прелестное, как ты сама. Но сейчас тебе просто необходимо с ней расстаться, хотя сама малышка с этим не согласна.

Произведя беглый осмотр, он убедился, что шейка матки раскрыта недостаточно.

– Ты сама тоже не хочешь дать ей родиться. Тебе понравилось держать ее при себе.

– Мне страшно рожать, – призналась юная пациентка.

– В этот нет ничего необычного. Неизвестное всегда пугает, – согласился Теодоли и добавил: – Сейчас я сделаю крошечный разрез околоплодной сумки. Там прячется твоя девочка. Таким образом мы выпустим воды. – Сделав разрез, он тут же позвал медсестру. – Немедленно везите в родильную палату. – Затем он снова обратился к юной матери: – Тебе поставят капельницу с лекарством, чтобы стимулировать расширение. Твоя дочка родится меньше чем через час.

– Доктор, вы хотите бросить нас одних? – встревоженно спросила мать девочки.

– Шутите? Разве я могу бросить самую красивую и самую юную мамашу в отделении? Мне нужно навестить одну синьору, которую я сегодня оперировал, а потом я сразу же вернусь к вашей дочери, – заверил ее Теодоли.

В коридоре ему встретился анестезиолог, помогавший при операции.

– Я как раз от нее, – объявил он, имея в виду Пенелопу. – У нее все отлично. Беспокоит только сильная боль в спине.

– Она одна? – спросил Теодоли.

– Муж ушел. Она сама его просила вернуться домой. Мортимер вошел в двухместный бокс и услышал тихие стоны Пенелопы.

– Любовь моя, – прошептал он, погладив ее по лбу.

– Что ты со мной сделал? – спросила она.

– Все, что нужно, чтобы ты скорее поправилась, – ответил Мортимер.

– У меня такое ощущение, будто в животе развели костер. И два злющих пса дерутся за мой позвоночник, растаскивая его по косточкам.

В эту ночь Мортимер несколько раз заходил ее проведать, утешить, облегчить боль. Он массировал ей ноги, менял растаявший лед, словом, делал все то, чего обычно хирургу делать не положено. Ведь Пенелопа была особенной пациенткой.

– Знаю, я веду себя плохо, – сказала она, – но мне и вправду очень больно.

– В жизни у меня не было такой нетерпеливой пациентки, – покачал головой Мортимер.

Он знал, что беспокойство Пенелопы, обострявшее боль и не дававшее расслабиться и уснуть, имеет глубокие корни. В половине восьмого в госпиталь приехал Марко Вивиани, заведующий отделением. Мортимер доложил ему о ходе дежурства и рассказал о проведенной ночью операции.