Происшествие немало повеселило рабочих. Они принялись дразнить его. Лицо Коналла вспыхнуло. Он жаждал перебить их, всех до единого. Но ему нужно было сдерживаться. Бьюкенены постоянно издевались над ним, будто только и ждали момента, когда он сорвется. Но Коналл не поддавался на провокации. Собрав свою волю в кулак, он терпел их насмешки, подначки, прямые оскорбления. Он практически превратился в раба, но смиренно принимал свое униженное положение.

Ив была так близко, что Коналл буквально чувствовал ее запах, когда просыпался утром под самодельным навесом, который он соорудил на окраине города. Здесь жили его жена и сын Грегори. Так что пока Коналл будет терпеть, даже если это убьет его. Он готов до самой смерти сносить насмешки Бьюкененов, если в его последний день Ив все-таки соизволит прийти к нему. Он будет ждать. И будет рядом с любимой в любой час дня и ночи. Вдруг она все-таки захочет его увидеть?

Коналл стер липкую грязь с лица, а потом нагнулся и стал собирать доски. Но тут перед ним возникли ненавистные сапоги Эндрю Бьюкенена.

– Оставь их, – повелительно сказал шотландец. – Я сам займусь этим. У нас закончился известковый раствор.

Коналл остановился, чтобы перевести дух. Он что, не может просто попросить? Ему отчаянно хотелось дать по физиономии Эндрю Бьюкенену и затолкать его болтливый язык ему в горло.

– Я вернусь на берег и приготовлю еще, – процедил сквозь зубы Коналл и выпрямился.

– Молодец! – пророкотал Эндрю, хлопнув его по плечу, и отвернулся.

Он не сделал никакого усилия, чтобы собрать доски. Коналл понял, что эта куча так и будет лежать до тех пор, пока он не вернется, проделав утомительное путешествие на берег и обратно.

Во всяком случае, к вечеру он устанет как черт. Может быть, тогда ему удастся спокойно уснуть.

Коналл направился к каменистому берегу острова, где лежали плоты. Взяв длинное весло, он столкнул один из них в спокойную воду озера и направил его на глубину.

Прошло почти полчаса, прежде чем Коналл наконец добрался до противоположного берега. Уже на середине пути он услышал тревожные крики и увидел толпу людей на берегу города. Плот уткнулся в берег, и Коналл ринулся вверх, туда, где стояли женщины и дети.

– Что случилось? – спросил он у первой попавшейся женщины. Она прижимала к себе свою дочь.

– Госпожа… сошла с ума, – неохотно заговорила та, стараясь не смотреть на Коналла.

Его сердце бешено забилось. «Госпожой» тут называли только Ив.

– Что это значит? – рявкнул он.

Женщина поджала губы, будто поняла, что и так сказала слишком много. Но ее дочь охотно все объяснила Коналлу:

– Малышка Барни нашла волчонка в траве и принялась играть с ним. Как вдруг из лесу вышла его мама, волчица, – торопливо говорила она. – Госпожа гуляла с ребенком и бросилась спасать Барни, но вдруг побежала в лес, за волчицей. В лес! Кинулась за ней, крича и плача, с ребенком на руках, – закончила она, смотря на него круглыми глазами.

Коналл сглотнул.

– Госпожа побежала в лес за волчицей?

– Да, – кивнула маленькая девочка. – Я еще никогда не видела такого большого черного волка! Боюсь, что нашу госпожу съедят!

Коналл со всех ног бросился в лес.

Ивлин больше не могла бежать. Она уже чувствовала, как кровь опять начала капать между ногами, как низ живота охватила тянущая боль. Ее мышцы дрожали от напряжения, Грегори плакал, протестуя против немилосердной тряски. Ивлин остановилась. Она едва дышала, слезы катились по ее лицу. Она, наверное, уже потерялась, но сейчас ей было все равно.

– Элинор! – крикнула Ивлин в густые, темные тени деревьев. – Элинор!

Это была она, иначе и быть не могло. Ивлин узнала бы это ширококостное тело среди тысячи других, и теперь ее сердце замирало и пело от радости.

Но почему она убежала?

– Элинор, где ты? – крикнула Ивлин, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. – Ко мне, Элинор!

Ивлин услышала взволнованное блеяние и только сейчас поняла, что Бонни побежала в лес следом за ней.

Она увидела, что овечка бешено носится вокруг двух больших камней на склоне холма, прильнувших друг к другу как нежные любовники. На этих камнях сидела Элинор и с интересом смотрела на обезумевшую Бонни.

– Элинор, – всхлипывая, шепнула Ивлин. Грегори замолчал. Она шагнула вперед. – Ко мне, моя милая девочка! Ко мне!

Черная волчица встала, лениво и осторожно спустилась вниз и, обойдя прыгающую от радости Бонни, направилась к ней. Ивлин упала на колени и протянула вперед руку, готовясь обнять Элинор.

Но волчица вела себя крайне сдержанно. Она остановилась в двух шагах от нее и уселась на землю. Бонни счастливо упала ей на спину, махая своим коротким обрубленным хвостом. Элинор вытянула вперед длинную морду и с любопытством понюхала завернутого в плед ребенка Ивлин.

Она едва могла говорить. Боль, счастье и смятение душили ее.

– Все хорошо, милая. Это только я и Грегори. – Она слегка приподняла ребенка. – Разве ты не поздороваешься со мной, Элинор? Я так скучала по тебе! Я думала, что ты заболела и умерла!

Но младенец уже перестал интересовать Элинор. Она приняла царственную позу и посмотрела куда-то вдаль. Вдруг ее уши насторожились, тело напряглось.

Волчица тревожно забила толстым хвостом по земле. Ивлин услышала хруст листьев позади. Она почувствовала Коналла еще до того, как тот заговорил.

– А вот и три мои самые дорогие девочки, – хрипло произнес Коналл. – И мой маленький мальчик.

– Никогда я еще не видел такой красоты, – удалось выдавить ему.

Ивлин стояла не двигаясь. Ее спина была напряжена. Коналл видел на ее плечах плед с расцветкой клана Бьюкененов. Элинор виляла хвостом, но она не встала и не подошла к нему, будто помнила, при каких обстоятельствах они расстались в хижине Ронана. Только Бонни заблеяла и, неловко вскочив на ноги, подбежала к нему и несколько раз ткнулась ему в ногу. Коналл рассеянно погладил ее по голове. Он хотел, чтобы Ив заговорила, повернулась и сделала хоть что-нибудь.

Казалось, что они простояли так целый час.

– Ив, я могу… – ему пришлось замолчать, чтобы прочистить горло, – подойти к тебе?

– Лучше не надо, Маккерик, – наконец заговорила она. Сердце Коналла радостно забилось от одного звука ее голоса.

– Но почему? – умоляющим тоном спросил Коналл. Он сделал один короткий осторожный шаг в ее сторону. – Боже мой, Ив, я так скучаю по тебе!

– Я не хочу видеть тебя, Маккерик, – отрезала она и слегка повернула, к нему голову. Коналл почти увидел ее профиль. – Возвращайся домой.

– Нет, – сказал Коналл, – я не вернусь. – Коналл протянул ей руки, хотя знал, что она их не видит. – Пожалуйста, Ив, поговори со мной. Или хотя бы послушай, что я хочу тебе сказать.