— …и в единственном числе, — закончил Джек.

Он остановился в дверях, а Мэк подошел почти нос к носу с Мэтью. Да, таким выдохом можно было каменного морского конька свалить с ног, и Мэтью пришлось собрать волю в кулак, чтобы не отступить от этого кислого огня.

— И где же твоя метательница ножей? — спросил Мэк.

— Девалась куда-то, — ответил ему Джек.

— Какая жалость, — пригорюнился Мэк.

— Да просто горе, — вздохнул Джек.

— Ты себе представляешь, как это обидно? Такой молодой, такой красивый, такой воспитанный, такой умный-преумный… и забыли его тут, совсем одного.

— Совсем-совсем, — поддержал его Джек, глотнул из откупоренной бутылки и тоже вышел на балкон. Глаза у него сузились в щелочки.

— Одного-одного.

У Мэтью сильно забилось сердце. На вспотевших висках застучал пульс.

Величайшим усилием воли он сохранил равнодушное выражение лица, даже когда Таккеры встали от него по обе стороны и уперлись плечами, сковывая движения.

— Я как раз собирался на завтрак, — сказал он. — Так что позвольте?

— Мэк, — сказал Джек, и глотнул еще раз, дернув кадыком. — Кажется, Спейди нас не любит.

— И не уважает ну ни на сраный грош, — согласился Мэк, тоже глотнув как следует. — А ведь такой светский джентльмен. У меня чувство, будто он думает, что лучше всех.

— Что лучше нас, ты хотел сказать.

— Вот. Точно подмечено. Именно это я и говорю.

— И правильно ведь говоришь, брат.

— Но ты себе представляешь, как это печально?

— Да просто траурно, брат.

— Жуть до чего грустно, — заключил Мэк.

Ухмылка будто прилипла к его физиономии, а зеленые глаза горели тусклым пламенем.

— Ох, помилуй Господь мою душу грешную! — Джек заметил фигуру на камне. — Гля, куда Спейди вытаращился.

Мэк тоже увидел и мрачно кивнул.

— Ага, гля. Туда, гля, и вытаращил глазенапы.

— Да он бы и лапы туда вытаращил, — сказал Джек.

— Да и не только, — согласился Мэк.

— Вот оно как, брат, — сказали оба почти в унисон.

— Джентльмены! — начал Мэтью, серьезно задумавшись об отступлении, потому что в воздухе висела ощутимая угроза. — Восхищен вашим вкусом при выборе женщин. Хотел бы спросить, где вы достали такой прекрасный экземпляр.

— Экземпляр! — повторил Джек, фыркнув и брызнув при этом соплями. — Это что же, значит, наша Штучка — какой-то вонючий червяк? Так, что ли?

— Слизняк из-под камня, — уточнил Мэк.

— Никоим образом не хотел выразить неуважения. — Мэтью понял, что дело швах: эти ребята собирались его измолотить, что бы там ни было, и он решил переключить их мысли на Штучку, а потом — не думая уже о достоинстве — рвануть с балкона изо всех сил. — Просто интересно, где можно найти женщину этой породы?

— Да купить, пацан, на бляжьем рынке. — Джек подался ближе, оскалясь. Дыхание его несло запах виски, усиленный ароматом рыбы. — Я-то думал, это твое дело, знать должен.

— Только Штучку мы не покупали, — доверительно сообщил Мэк, обнимая Мэтью за плечи так, что у него мурашки побежали по спине. — Мы ее когда встретили, ею владел один игрок-джентльмен в Дублине. Выиграл ее в фараон в запрошлый год…

— За год до того, — поправил Джек.

— А по фигу. — Мэк сильнее сжал плечи Мэтью. — Мы решили, что она нам нужна. Ты слушай, слушай! История хорошая. Решили мы ему объяснить, что в этой таверне нельзя играть в фараон без нашего разрешения, нам не отстегивая, да еще подчесывая фишку против понтирующих лохов. Помнишь, как он потом уполз?

— Ага, и кровью блевал, — вспомнил Джек.

— Потому что когда у человека коленей нет, — поучительно сказал Мэк, — ему приходится ползать.

— Ходить он потому что не может, — пояснил Джек и прижал горлышко бутылки к губам Мэтью. — Давай-ка, Спейди, выпей со мной.

Мэтью резко мотнул головой, уловил движение и заметил, что за этой драмой наблюдает Штучка, стоящая на своем камне.

— Спасибо, не хочу, — ответил он, видя, как индеанка повернулась спиной и нырнула с камня в море.

Волны сомкнулись над коричневым телом, оставив пенный след.

— Ты меня, пацанчик, не слышал. — Голос у Джека был абсолютно спокоен. — Я тебе сказал: «Хочу, чтобы ты со мной выпил».

— А потом со мной! — Мэк тоже прижал бутылку ко рту Мэтью. — Промочи свистелку, пока можешь.

— Нет, — повторил Мэтью. Его терпение кончалось. — Спасибо. — Он стал отодвигаться от братьев, хотя они продолжали давить с двух сторон. — Извините, но я должен…

Мэк внезапно выбил у него из рук «Малый ключ Соломона» и сильно ударил его этой книгой в нос. От резкой ослепительной боли глаза Мэтью наполнились слезами. Не успел он опомниться, как Джек схватил его ладонью за шею сзади и ударил головой в лоб. В мозгу вспыхнули копья света и пылающие звезды. Руки и ноги сразу же онемели, превратившись в мертвый бесцельный груз.

— Держи его, — услышал он слова одного из них, подобные эху в длинном разветвленном коридоре. — Этот говнюк и не весит ничего.

— Стой, идея есть. Не давай ему упасть.

— Хочешь, чтобы я двинул его коленом в яйца?

— Не, пусть лучше поплавает. Только сперва… тащи его вот сюда. Щас я шнуры сниму с портьеры.

— Чего придумал, брат?

— Придумал, что Спейди нажрался, залез на эту штуку, она упала, и… вот туда он и полетел.

— Имеешь в виду — замочить его?

— Смыть с наших рук это мелкое говно, вот что имею в виду. И закинуть поглубже, где его никто не найдет. Тащи пацана сюда.

В тумане оглушенного мозга, сквозь пульсирующую боль, Мэтью сообразил, что ничего хорошего для его будущего не происходит. А происходит что-то очень плохое.

Его куда-то потащили. Глаза ослепило солнцем и черными тенями, что мотались туда-сюда перед туманящимся зрением. Он попытался встать, поднять голос протеста против такого жестокого обращения.

— Смотри, оклемывается.

— Дай ему еще.

Последовал удар головой в лоб. Вспыхнули, взрываясь, световые шары. Ноги затанцевали по собственной воле — наверное, Гиллиам Винсент его похвалит. Он ведь сейчас в таверне Салли Алмонд? И это скрипка играет — хотя фальшивит немилосердно, — и барабан гремит над самым ухом?

Гулкие голоса вернулись.

— …туда его сверху сажай. И руки сзади свяжи.

— А шнуров не хватятся?

— Не наша забота, брат. Может, подумают, что он своему коню поводья делал — и в них запутался.