— И, похоже, история не закончилась.

— Ты думаешь…

— Да. Убийство. Ян Эгиль. Это произошло в твоем хосписе?

— Да. Это ужасно.

— Ты не возражаешь, если я туда заеду?

— В хоспис-то? Да-да, конечно!

— А у тебя есть доступ в ту комнату, где нашли труп?

— В принципе нет.

— Это как понимать?

— Ключей у меня никто не изымал. Давай договоримся, когда ты приедешь. У тебя адрес есть?

— Да, мне Сесилия дала визитку.

— Отлично. Тогда давай встретимся там в… Час дня подходит?

— Подходит.

На этом мы закончили разговор. Я взял свой запасной ключ и покинул квартиру.

До Тёйена я добирался кратчайшим путем. С улицы Улевольсвейен я прошел набережной Акер до старинной церкви Гамле Акер, а оттуда вниз по набережной Тельтхус мимо тесно стоящих, невысоких домиков. Спускаясь к улице Маридальсвейен, я наблюдал, как иммигранты, проживающие в этом районе, старательно готовили к зиме свои газоны. Я пересек речку Акерсельва по пешеходному мосту близ парка Куба и оттуда срезал угол через район Грюнерлёкка. В уличном ресторанчике у площади генерала Улава Рюэ все столики были заняты: перед посетителями стояли полупустые бокалы пива, кто-то, придерживая на коленях ребенка, в отставленной в сторону руке держал чашку кофе. Магазин одежды «Халленс» на углу улицы Торвальда Мейера выглядел так, будто время застыло в пятидесятых: там модную женскую одежду продавали в старинном интерьере, будто главными клиентами магазина были богатые антиквары.

Я еще раз срезал путь — по улице Йенса Бьельке мимо сада Гробейн и Ботанического сада. Миновав площадь Сёрли и жалкие остатки того, что когда-то было старинным районом Энерхауген, я наконец вышел к своей цели — улице Эйрика.

Эта улица была застроена четырехэтажными многоквартирными домами, выкрашенными недавно в цвета терракоты и охры. Многие фасады были изысканно украшены: полукружья лепнины над окнами и классический орнамент под крышей. В конце улицы было расположено здание полицейского отдела Грёнланда — как массивный барьер, отделяющий район Бьёрвик. В этом здании было так много окон, что я спиной ощутил, что нахожусь под пристальным наблюдением, а мне это сейчас было совсем не нужно.

Было пять минут второго. Увидев меня, Ханс Ховик вышел из черного «мерседеса», припаркованного на противоположной стороне улицы, пересек ее, пожал мне руку и одарил широкой добродушной улыбкой:

— Я рад видеть тебя, Варг. Ты вообще нисколько не изменился, чертяка.

— Ага, — согласился я и пригладил свои поседевшие волосы. — Ты тоже.

— Что, правда? Может, все же раздался слегка?

Ханс и всегда был нехилым парнем, а теперь прибавил несколько килограммов и из тяжеловеса превратился в толстяка. Волосы поредели, зато улыбка так и осталась жизнерадостной — от скорбного выражения, притаившегося в уголках рта во время нашего памятного разговора в Фёрде, не осталось и следа. Как только мы покончили с обычными дружескими приветствиями, он сказал с видом крайней озабоченности:

— Жуткая история, Варг! Этот парень, должно быть, родился под несчастливой звездой.

— Ты общался с ним, пока он был в тюрьме?

— Нет-нет. Ни разу. Но объявление о моем хосписе висит рядом с офисом Армии спасения, так что в один прекрасный день в мае он сам вдруг появился с вопросом, есть ли у меня для него комната. Кажется, увидев меня, он был так же удивлен, как и я. — Он указал на одно из желтых зданий на противоположной стороне. — У меня здесь маленький офис на первом этаже. Я тут и управляющий, и вахтер, и духовный пастырь — прямо как в старые времена…

— Так это твой дом? — Я обвел взглядом фасад.

— Да.

— Должно быть, у тебя появились деньги.

Ханс смутился:

— Ты не знаешь? Я же получил наследство.

— Так ты получил дом в наследство?

— Нет… Боже мой, Варг! Этот проклятый хутор там, в Аньедалене… Оказалось, что Кари и Клаус оставили завещание и отписали все именно мне! А из меня крестьянин, как из собачьего хвоста сито! Они наверняка это сделали назло сестре и ее мужу. Ну помнишь — из Альмелида, такие все из себя христиане, а Клаус-то особой религиозностью не отличался. Для меня хутор, хозяйство — столько хлопот… Короче, они у меня все выкупили. И я приобрел этот дом, а потом и соседний, под залог первого. В больших городах так и поступают. — Он улыбнулся, но тут же снова посерьезнел. — Но если уж быть честным до конца… Мне так тошно было, что я решил попробовать хоть кому-то действительно помочь. Поэтому я и открыл этот хоспис с минимальной оплатой — для людей, которые только пытаются вернуться обратно в общество. Завязавшие алкоголики, бывшие заключенные, соскочившие с иглы, находящиеся на лечении, ну и все такое прочее. Таков вот смысл существования для старого социального работника.

— А почему ты не купил дом в Бергене?

— Так много всего на меня навалилось. Мне просто необходимо было куда-то уехать. Далеко уехать!

— И ты перевалил через горы и оказался в Осло?

— Это достаточно далеко. В Бергене меня преследовали скверные воспоминания.

— Меня тоже.

— Я уехал, ты остался — вот такие мы с тобой разные, Варг.

Я пожал плечами и криво усмехнулся.

— Да, разные…

Перед тем как войти в дом, он посвятил меня во все подробности дела. Я подумал, что им двигало не просто желание заботиться о людях — он принимал все так близко к сердцу, как будто был третьим номером в списке Яна Эгиля.

Он придержал передо мной дверь, и я вошел в подъезд. Пахло свежей краской. Широкая лестница вела на верхние этажи. На двери слева висела табличка: «Офис». Тут, наверное, в прежние времена был магазинчик. Он отпер дверь и пригласил меня внутрь. Мы оказались в маленькой комнате с письменным столом в одном углу, диваном и креслами в другом. Вдоль стен стояли полки с огромным количеством папок, справочниками и изданием свода законов в красном кожаном переплете. На подоконнике тянуло к солнцу ветки какое-то растение в большом горшке. Над столом висел календарь с рекламой местного торговца автомобилями — там были изображены все модели марки «мерседес», выпущенные с 1926 года по сегодняшний день.

— Но ты же вряд ли на этом что-нибудь зарабатываешь? — спросил я, усевшись на диван.

— Конечно нет. Все это финансируется из доходов, которые приносит другое имущество.

— Теперь понятно. Расскажи мне, пожалуйста, про Яна Эгиля.

Он нахмурился:

— Я тебе уже сказал: он появился в мае и жил тут все это время.

— Я слышал, он работал в мастерской по ремонту автомобилей.

— Да, но из этого ничего хорошего не вышло. Он постоянно опаздывал. Да и задания он там получал мелкие, денег на жизнь не хватало, так что стал он подрабатывать в разных местах.