— Так точно, госпожа, — подтвердил слова сирийки помощник и щелкнул каблуками.

— Вы бы согласились, Зоя, лечить пострадавших в забастовках? — спросила Бушра, взглянув на Джин. — Вы не откажетесь? Сами понимаете, мне пока даже больше некого попросить. Вокруг слишком много агентов Махера.

«В данной ситуации и для вас, госпожа, и для раненых оппозиционеров, за которых вы меня просите, американский агент намного лучше, чем агент вашего брата», — подумала Джин с иронией.

— Конечно, нет, госпожа, — ответила она вслух уверенно. — Речь идет о моем долге, — добавила Джин.

— Тогда звоните водителю и поезжайте с ним, — позволила Бушра Снежане. — Милюк, пожалуйста, снимите все возможные препятствия.

— Спасибо, госпожа, — ответила девушка и кинулась к двери.

Взгляд Снежаны, брошенный на Джин, светился радостью. Она делала первые шаги навстречу новой жизни, чувствовала себя нужным, полезным, полноценным членом общества. Подобные перспективы доставляли девушке немалое удовольствие и позволяли вволю расправить плечи. «Дай бог, все выйдет хорошо. Она не должна ничего забыть на радостях, но я почему-то уверена в ней. Она не забудет, совершенно точно», — подумала Джин, проводив Снежану взглядом.

— Позвони Бабаку и жди меня в палате Милисы. Я сейчас приду и дам тебе все лекарства, необходимые для девочки, — попросила она.

— Хорошо, — Снежана окончательно скрылась за дверью.

— Я собираюсь остаться в резиденции на ночь, — произнесла Бушра аль-Асад, вставая с дивана. — Сейчас иду ужинать. Не хотите присоединиться? Мне интересно общаться с вами. Вы согласны? — повторила сирийка свой вопрос.

— Я почту за честь, госпожа, только отправлю Снежану, — спокойно ответила Джин и вежливо склонила голову.

— Тогда приходите в столовую. Милюк вам покажет, где это. Там давно все приготовлено, — пригласила ее Бушра.

— Благодарю, госпожа, — ответила Джин.

Искрящиеся лиловые шары, свисавшие с потолка на разной высоте над столом, излучали мягкий, успокаивающий свет, и чуть покачивались от ветра с открытой террасы. Уже стемнело, ветер доносил сладкий запах роз и хвои, шелестел ветками декоративных чайных кутов в саду. За ужином подавали традиционный сирийский суп из чечевицы и плов по-дамасски с бараниной, обильно сдобренный свежей зеленью и корицей. Бушра аль-Асад рассказывала Джин о своих биологических опытах, и молодая женщина так увлеклась ее рассказом, что на некоторое время даже забыла о Снежане и своем беспокойстве за исполнение ее части миссии. Ужин закончился в половине десятого. Пожелав Джин хорошего отдыха, Бушра аль-Асад ушла в свои апартаменты.

— Как только вернется ваша помощница, сразу сообщите Милюку. Он знает, как действовать, — сказала она напоследок, имея в виду судьбу раненых, о которых Снежана хотела узнать у Бабака.

— Конечно, госпожа. Я надеюсь, они вернутся благополучно.

Выйдя из столовой, Джин зашла к Милисе. Та спала. Кала дремала рядом в кресле. Джин ввела больной антибиотик и обезболивающее, ведь ночью она должна спокойно спать. Она заметила на лице несчастной женщины более спокойное выражение. Значит, стресс отступал. «Увы, до той минуты, пока она не увидит себя в зеркало. Очень трудный момент. Находясь с Милисой в этот момент, можно облегчить ее переживания, но думаю, не получится. Хотя, как говорят в России, надежда умирает последней», — тревожно подумала Джин.

— Все хорошо, Кала, отдыхайте, — посоветовала молодая женщина сиделке.

Джин бросила использованные шприцы в полиэтиленовый пакет и, выйдя из палаты, направилась в свою комнату. В десять собирался приехать Логинов. Она помнила, но очень надеялась, что он не придет. «Может, жадность задушит и вообще пожалеет деньги».

Не тут-то было. Джин принимала душ, когда в комнате зазвонил телефон. Завернувшись в широкое махровое полотенце, она вышла из кабины и взяла трубку.

— К вам снова приехал русский офицер, госпожа, — сообщил ей Милюк. — Ему передать, что вы уже спите? — спросил он.

«Выход, но так просто он не уедет. Только начнется лишний шум. Все-таки и денег ему не жалко. Странная ситуация», — взволнованно подумала Джин.

— Нет, Милюк, скажите, я сейчас выйду, Будьте любезны, проводите меня к нему, — ответила она после минутного раздумья.

— Хорошо, госпожа, я жду вас в гостиной.

— Спасибо.

Джин положила трубку и, вернувшись в ванную, закрыла плотнее воду. Растерев влажные волосы полотенцем, она закрутила их в узел на затылке и быстро оделась. Джин накинула куртку и вышла из комнаты. Ночи в Сирии, как и везде на Востоке, были весьма холодными, поэтому, несмотря на дневную жару, вечером быстро становилось зябко. Милюк ждал молодую женщину на обычном месте в гостиной. Они прошли по резиденции и вышли в сад. Полная луна, похожая на лиловые шары в столовой аль-Асадов, только куда более блеклого, желто-голубоватого цвета, висела над горами. Стрекотали цикады, а в голубой подсвеченной воде бассейна описывали круги два нетоумимых черных дельфина.

Борис ждал Джин у машины. Она заметила, что он приехал без шофера. Когда она вышла из резиденции, Логинов молча распахнул перед молодой женщиной переднюю дверцу рядом с водителем.

— Ты только из душа? Не ждала моего приезда? — спросил мужчина, кивнув на ее влажные волосы.

— Ждала, но слишком сегодня устала. Хотелось освежиться, — захлопнула она дверцу и села рядом.

— Вот деньги, — Борис быстро положил перед ней под лобовое стекло пачку долларов, — пересчитывать будешь? — спросил он со скрытой иронией.

— Не буду. Я погорячилась с решением. Я не хочу, и за деньги тоже, — четко ответила Джин и отодвинула деньги от себя.

— Вот как! Значит, надеялась, я все-таки не приеду? — спросил Борис, пытаясь разгадать мысли его собеседницы.

— Надеялась, но вы приехали, — призналась она и тут же осеклась. Джин совсем не собиралась говорить ему «ты». С чего вдруг? В Сирии все привыкли «тыкать» без особого повода, и она вовсе не собиралась идти по общему пути.

— Зоя, чего ты добиваешься? Выходи за меня замуж. Поедем в Москву. У тебя будет все, — проговорил мужчина и резко повернул ее к себе.

— Я сказала, нет, — Джин отвернулась.

— Значит, отказ. Я тебе не нравлюсь? — проговорил разочарованно Логинов.

— Нравитесь? Я вас совсем не знаю, простите. Как я могу сказать, нравитесь вы мне или нет, я же не животное, действующее по инстинктам, — посмотрела она на него с усмешкой.

— Многие женщины на твоем месте вели бы себя иначе, — заметил он.

— У вас в Москве? — спросила Джин.

— У нас в Москве, — поправил он.

— Хорошо, у нас в Москве, в любом ином месте. Меня они не интересуют, и у меня другие принципы, — продолжала она настойчиво.

— Как же ты с такими нерушимыми принципами хотела работать у Мустафы? — насмешливо спросил Борис Логинов. — С такими установками ты бы и дня не продержалась, как румынка, которая тоже много о себе воображала, — с такой же ухмылкой добавил мужчина. Он явно имел в виду Милису.