Ответа не последовало, Джек болтал в стакане остатки виски и смотрел в пространство. Затарахтел холодильник, компрессор нарушил тишину.

– Чего ты хочешь от меня? – спросил он наконец. – Как теперь всю эту пакость исправить?

– Писать, – ответил Эдвин. – Писать новую книгу. Не ради денег, а по велению сердца. Пусть это будут просто записки. Без фантазий и подсластителей. Без колыбельных песенок. Без блаженства. Ошеломите читателей. Расскажите, чему вас на самом деле научило бессмысленное приключение длиною в жизнь. Расскажите о человеческой глупости. О хаосе, о шлюхах, крыльях бабочки и невидимых особняках, заросших сорняками. О соляных копях, угольной пыли и смерти скандалиста. О том, как трахались, пили, прожигали жизнь и не получали от этого радости. О том, как вам страшно, что придется умирать. Об Оливере Риде. О Бенджамине. Обо всем.

Джек поразмыслил, затем произнес:

– Ты печатай, а я буду диктовать. Бумага там. Машинка под той кучей белья.

Под словом «белье» подразумевались «грязные вонючие тряпки». Эдвин осторожно разгреб майки и перепутанные носки – так убирают токсичные отходы – и, сдвинув в сторону останки стейка, обнаружил клавиатуру. Провел пальцами с одного боку машинки, затем с другого. Удивился и развернул ее, чтобы поближе рассмотреть.

– Что-то не пойму…

– Осёл, нет тут кнопки «вкл». Она механическая. Вставляешь бумагу и печатаешь. Высокие технологии. Печатай когда угодно. Даже без электричества. Даже при свечах. Батарейки не нужны.

– Правда? – Эдвин был искренне изумлен.

Быстро и нетерпеливо объяснив, как заправлять бумагу («Слова идут прямо на бумагу, – удивлялся Эдвин. – Так странно!») и передвигать каретку в конце фразы, Джек встал, сложил руки на груди и громким низким голосом продиктовал:

– Как стать несчастным. Тупак Суаре.

Эдвин напечатал название.

– Первая страница, первая строка. Счастье, по Платону, – высшая цель жизни. Но Платон был засранцем и переоценивал важность человеческого счастья…

И дело пошло. Джек диктовал, Эдвин печатал. Всю ночь. Снаружи тени удлинились, солнце зашло, в пустыне становилось все прохладнее. Боб и Леон уснули в машине – они были не настолько трусливы, чтобы совсем бросить Эдвина, и не настолько храбры, чтобы штурмовать трейлер и спасать его. (Они думали сменять друг друга на часах, но мистер Этик – поразмыслив о природе альтруизма – решил, что лучше поспать.)

Бледно светила изъеденная солью луна, Райские Кущи дремали, по Главной улице медленно дрейфовали целлофановые пакеты, Джек диктовал, Эдвин печатал. Пальцы Эдвина болели, запястья сводила судорога, голос Джека садился, оба накачались дешевым виски но, невзирая на боль, продолжали. Они работали всю ночь, заполняя словами тьму, пока небо не осветил первый розовый луч. А они все продолжали. Страницу за страницей. Слово за словом.

«Как стать несчастным» в мгновение ока стала бестселлером, и, хотя ее тираж значительно уступал «Что мне открылось на горе», эффект оказался столь же ошеломляющим. (У «Сутенира» теперь было две торговые марки: Счастье™ и неСчастье™, и деньги по-прежнему текли рекой.) Горячо ожидаемое продолжение книги Тупака Суаре пользовалось огромным успехом. Многие бывшие почитатели осудили автора за предательство собственных идей. На него наложили фатву, за его голову назначили вознаграждение, щедрость которого вывела из подполья сотни одаренных убийц.

Бедный Гарри Лопес, ныне мишень бесчисленных покушений, твердил о своей невиновности. «Я – актер! – умолял он. – Тупака Суаре не существует!» Но толпы его не слушали и скандировали: «Еретик! На виселицу!» Гарри вынужден был скрываться, истратил огромное состояние на круглосуточный надзор за своей персоной и на вооруженных (но безграмотных) телохранителей. По всей стране в Обителях Счастья™ образовались непримиримые политические фракции. Появились раскольники, в холистических коммунах начались распри, множество полей люцерны затоптали. Участились драки. Бригада Счастья™ встретила грудью напор Союза Несчастья™, в штате Вермонт беспорядки достигли своего пика, когда в коллективном объятии один человек в белых одеждах пырнул ножом другого.

– Этот козел прикоснулся к моей книге, – объяснил он, когда его повалили на землю.

Большой популярностью стали пользоваться футболки и наклейки на бамперы с надписью: ПЛАТОН – ЗАСРАНЕЦ, и тут же появились футболки противников: ПЛАТОН – ЭТО КРУТО! Борьба внесла заметное разнообразие и в граффити банд-конкурентов.

– По крайней мере, обсуждают философские вопросы, – несколько неуверенно комментировал события один профессор. – Это лишь начало.

Взлетела популярность высшего образования. Равно как потребление спиртного и наркотиков. Многие бывшие наркоманы счастья™, брошенные своим гуру, стали искать блаженства в глянцевых журналах, дискотеках и случайных связях.

Мистер Этик сбежал в Доминиканскую республику (а ФБР шло по его следу), где написал «пособие для чайников» «В розыске: этика для беглецов в бегах, которые спасают свою жизнь». Эдвин де Вальв получил неблагодарное задание отредактировать эту чрезвычайно тонкую книжицу (едва ли больше тридцати тысяч слов – и это при полях размером со взлетную полосу и шрифте, каким обычно печатают заголовки ко Дню победы). Мистер Этик разозлился на редакторские пометки («А вам не кажется, что „беглецы в бегах“ – тавтология?»), и его задержали в аэропорту, когда он прилетел в Штаты, чтобы убить Эдвина. В багаже нашли заряженный пистолет.

Следующей весной «Сутенир Инкорпорейтед» выпустил сатирическую книгу молодого анонима «Смерть бэби-бумерам! Смерть!». Критики – в большинстве своем лысеющие пятидесятилетние мужчины – назвали ее «наглой», «легковесной» и «незрелой».

Затем шли домой и плакали в подушку. Но это неважно. Книга провалилась. Она пылилась на полках месяцами, а свои дни окончила в уцененных коробках, разрушив тем самым скрытые литературные притязания Эдвина де Вальва.

Мистер Мид попробовал пересадку волос, они не прижились, и теперь голова у него и лысая, и в шрамах. Но ничего. Он начесывает длинные пряди с боков наверх и на лоб. Последний раз его видели на «главной» издательской конференции на Вайкики – он загорал на пляже.

А как Мэй? Как Эдвин? И самое главное – как Мэй и Эдвин?

К сожалению, у них ничего не вышло. Почему? Все дело в капусте. Вареной капусте. У итальянцев есть выражение – «cavoli riscaldati», что значит «разогревать капусту». Иными словами, пытаться возродить прежнюю любовь – все равно что подавать на стол подогретую вчерашнюю капусту. Разогретая капуста – безвкусное неаппетитное месиво. Ничего не выйдет. Так и получилось в нашем случае. Мэй Уэзерхилл ушла из «Сутенира», сейчас она – главный редактор «Ки-Вест Букс». Летает первым классом и даже умудрилась переманить нескольких популярных авторов у мистера Мида. Сейчас «Сутенир» отсылает макулатуру в «Ки-Вест».