* * *

Когда они вновь оказались на улице, Вильмонт неприязненно посмотрел на умника, додумавшегося применить столь варварское оружие в доме, в котором, помимо террористов, проживали десятки ни в чем не повинных людей.

– Я не хочу сейчас обсуждать, как вам удалось получить это орудие. По-видимому, с этим будет разбираться военная прокуратура. Но разве вам неизвестно, что в квартире под нами находится женщина и ребенок?

Золотников пожал плечами:

– Они все там одна банда. И потом картечница нужна нам на крайний случай, если при аресте террористы попытаются оказать ожесточенное сопротивление полиции.

Тупое существо в вицмундире произнесло это совершенно буднично, словно речь шла о каком-то обычном и даже полезном предприятии, вроде отвода земли под строительство или выделение средств на закупку лекарств для бесплатных земских больниц.

Анри не сдержался. К счастью, его занесенный для удара кулак успел перехватить Кошечкин. Но на Золотникова это подействовало. В побелевших от ярости глазах жандармского капитана он увидел свое незавидное будущее. В полицию этот тип пришел не по убеждению, а по воле случая. К сожалению, такое случалось, и не редко. Еще студентом он оказался втянутым в революционную среду, а потом предложил свои услуги тайной полиции. Скорей всего Золотников сделал это из-за денег и страха перед неприятными последствиями совершенной по молодости ошибки, такими, как тюрьма, высылка, ссылка, каторга. Некоторое время он служил осведомителем, сдавая своих товарищей. Потом в качестве эксперта по революционному подполью получил штатную должность старшего чиновника по поручениям в аппарате охранки. За заслуги был отмечен орденом Владимира и даже заслужил дворянство. Однако, несмотря на награды и благородное звание, обычно такие перевертыши не имели чести. За время службы осведомителями они смирялись с собственным ничтожеством, привыкали к высокомерию и презрительному отношению со стороны жандармских офицеров. Нередко профессиональные провокаторы использовали свое положение для личного обогащения или чтобы свести счеты с конкурентами.

Обычно таких сотрудников старались не привлекать к розыскной деятельности, по инструкции им нельзя было поручать работу с секретными агентами в стане революционеров из-за высокого риска нового предательства с их стороны. Ведь тот, кто уже однажды предал, легко может изменить снова.

Однако на практике в Департаменте полиции у каждого начальника имелся свой круг любимчиков, которых он всеми правдами и неправдами старался продвигать по служебной лестнице. А для этого фаворитам нужно было давать возможности отличиться. Именно так подобные иуды и бездари прорывались в чиновники по особо важным поручениям и даже начинали оттирать от расследования особо опасных государственных преступлений заслуженных жандармских офицеров.

Но даже на высоких должностях страх перед затянутым в тонкую тесную перчатку кулаком жандарма не покидал их. Еще больше они боялись мести со стороны бывших товарищей. Постоянный страх разъедал их души, в которых просто не оставалось моральных принципов и убеждений.

* * *

Свежий воздух на улице постепенно привел Вильмонта в себя. Теперь Анри знал, что ему делать, и удивлялся: «Как это я чуть не изувечил негодяя? Вот было бы глупо! Из-за какого-то мерзавца все дело мог отдать на откуп корыстным ничтожествам. Спасибо Кошечкину – вовремя он меня остановил. Нет, с такими негодяями надо действовать только хитростью и коварством». Анри была известна нехитрая механика души таких перебежчиков. Поэтому он сделал вид, что, подумав, вдруг изменил свое мнение о собеседнике.

– Простите, я сразу во всем не разобрался. Только поэтому позволил дать волю своему гневу, – сказал капитан изумленному Золотникову.

– Еще раз простите. Вы, несомненно, поступаете очень мужественно и дальновидно, решив устрашить наших врагов с помощью этой артиллерийской батареи на одном лафете. Пусть они знают, что на их террор мы ответим еще более кровавым террором. Все верно! Прикажите размазать по стенам всех, кто находится там внизу. И я первый стану рукоплескать вашей решительности! Несомненно, после такого поступка вас удостоят высших почестей и похоронят, как генерала.

– Постойте! – насторожился Золотников. – О каких похоронах вы говорите?

– Не скромничайте! Гельсингфорская бойня прославит вас на всю Россию. Вы станете знаменем для истинных патриотов и главной мишенью для подлых убийц. Но в вашей груди бьется бесстрашное сердце, если вы готовы положить свою жизнь на алтарь государственности. Позвольте, я пожму вашу руку!

* * *

Осознав, в какую опасную затею втравил его сослуживец, Золотников тут же сдал его. Он привез жандармов за город, где второй «охранник», титулярный советник Сапруянов, натаскивал специально выписанных им из Питера стрелков одесского филиала всемирно известного американского «детективного агентства Пинкертона».

Одесские «пинкертонцы» прибыли в столицу всего три дня назад. Они сопровождали почтовый вагон с банковскими ценностями. Анри впервые сталкивался с тем, чтобы Департамент полиции нанимал частников в качестве ударной силы. Но видимо, ставки в игре были очень высоки, если руководство охранки санкционировало такие вещи.

Для своей тренировки бойцы небольшой частной армии реквизировали водяную мельницу. Они вели себя как обычные бандиты. Что, впрочем, было совсем не удивительно, ибо, как позднее узнал Вильмонт, рекрутирование новых сотрудников из криминальной среды являлось обычной практикой знаменитой фирмы, которая сделала себе имя на Диком Западе, где черта между теми, кто сражался на стороне закона, и против него, часто была весьма условной. Среди тысяч переселенцев из Европы, пересекающих в поисках лучшей доли полные опасностей дикие леса и прерии, принадлежавшие индейским племенам, не все мечтали о тяжелой свободе вольных землепашцев. Немало было таких, кто быстро смекнул, что из всех ремесел лучше всего им удается стрельба. Так появились ганфайтеры – профессиональные стрелки, которые зарабатывали на жизнь спуском курка. В зависимости от обстоятельств ганфайтер мог стать бандитом, шерифом или работающим по разовым заказам наемным убийцей. А кое-кто умудрялся совмещать все эти амплуа. Из этой братии агентство Пинкертона и рекрутировало своих людей. И Россия, куда компания пришла около десяти лет назад, не стала исключением.

Анри прошел между сжавшимся от ужаса в комок хозяином мельницы, который плаксивым голосом без конца причитал:

– Господи, помоги! Только не сожгите меня! Умоляю вас! Только не сожгите!

Чтобы спасти свое недвижимое имущество от стихийного бедствия в образе чертовой дюжины головорезов и умаслить незваных гостей, мельник выделил для их учений своих работников.

Под присмотром двух своих командиров «пинкертонцы» тренировались брать штурмом здание. Трое из них, которым первым предстояло врываться в квартиру, где находились террористы, надели на себя тяжелые круглые шлемы с узкими прорезями для глаз и металлические нагрудники, напоминающие рыцарские доспехи, взяли в руки щиты. Все это снаряжение, похоже, было получено из далеких Североамериканских Соединенных Штатов, ибо щиты были украшены эмблемой знаменитой фирмы в виде открытого глаза и девизом: «Мы никогда не спим».