Когда родился Гамлет, и я назвала имя его отца, епископ Гарамонд поверил в то, что я сбежала из Дании ради собственной безопасности и безопасности сына. Вскоре после трагедии в Эльсиноре, известие о ней достигло Франции вместе со слухом о скрывающемся наследнике короны. Епископ не поверил в них, так как подобные истории всегда сопутствуют падению королевств. Но Маргерита свидетельствовала в мою пользу, и Изабель выступила свидетельницей, а я предъявила письмо Горацио. Епископ признал меня вдовой и разрешил остаться в монастыре. Теперь он стал покровителем юного Гамлета и обещает дать ему хорошее образование. Маргерита предостерегает меня, что он когда-нибудь использует моего сына для осуществления своих собственных политических планов, так как даже церковники стремятся заполучить империю. Я отвечаю ей, что теперь доверяю его доброте, потому что я должна жить в доме сегодняшнего дня, где маленький Гамлет играет в полном неведении младенца. Когда-нибудь, в далеком будущем, мой сын должен узнать о грязных преступлениях в Дании, о свершившейся там мести, и ее трагическом завершении. Когда я расскажу ему о безумии его отца, о горе его матери и об их несчастной любви, как он воспримет эту правдивую, но невероятную историю?

Я буду рада, если моя история закончится здесь. Но ничто не кончается, пока мы живы.

Сейчас май месяц, он завершает весну и обещает жаркое, щедрое лето. Я тружусь в моем саду после дождя, пересаживаю нежные ростки. Радуюсь облакам, которые не дают их листочкам увянуть от солнца до того, как они пустят корни и возобновят рост. Я собрала юбки между ног и связала их узлом, соорудив нечто наподобие панталон, чтобы они не волочились по грязи. Я наслаждаюсь ощущением мягкой, мокрой земли под моими босыми ногами. Мои волосы, снова ставшие длинными, небрежно убраны под плат.

Гамлет спит в домике. Я делаю перерыв, опираясь на лопату, представляю себе его спящее, серьезное личико, ресницы, лежащие на пухлых щеках, алые губки, изогнутые как лук Купидона. И вдруг краем глаза замечаю какое-то движение, от чего прихожу в себя. Вижу в дальнем конце сада Изабель, удаляющуюся быстрыми шагами. Как необычно, что она не останавливается, чтобы поздороваться со мной и немного поболтать. Такая уклончивость не в обычае Изабель. Я расспрошу ее позже и выясню причину.

Потом я вижу человека, который кого-то мне напоминает, он стоит, прислонившись к дереву возле той грядки, на которой ярко полыхают цветущие маки. Что делает мужчина в этих стенах? Высокий, немного сутулый, он выходит из тени на свет. Я вижу рыжие волосы и вскрикиваю, выронив лопату:

– Горацио?

Никогда еще я так не радовалась ни одному человеку, ни мужчине, ни женщине. Позабыв о приличиях, я прыжками несусь по мягкой, мокрой земле, не обращая внимания на ростки под ногами, и обнимаю его, приподнявшись на цыпочки. Я чувствую его руки, обхватившие меня, и несколько мгновений наслаждаюсь их силой, но потом отстраняюсь.

Вижу слезы у него на глазах, но он начинает говорить беззаботным тоном.

– Когда я с тобой прощался, Офелия, ты тоже была одета, как мальчик, – говорит он, указывая на мои самодельные штаны.

Смущенная своим видом, я быстро распускаю юбки, и они падают складками вокруг ног, прикрыв испачканные землей ступни. Я стягиваю с головы грязный плат, и мои волосы рассыпаются по спине.

– Теперь ты похожа на ангела в белом, но, клянусь душой, я рад видеть тебя живой. – Его серьезные манеры не изменились, как я вижу. Это вызывает у меня улыбку.

– Милый Горацио, ты сам – самое долгожданное привидение, – весело отвечаю я. – Но почему ты приехал?

– Я не мог ни на день забыть тебя, как будто ты уже умерла.

Простота его ответа поражает меня. Горацио говорит так, будто сейчас не время для слов, лишенных откровенности и правдивости, да они и не нужны. Хотя я, в свою очередь, не могу сказать, что думала о нем каждый день, его присутствие наполняет меня непривычным восторгом.

– Видеть тебя снова – это неожиданно, конечно. Это как подарок, о котором не просила. Но как ты попал сюда? Кто тебя впустил? Я обычно сама впускаю посетителей в ворота. – Я сбита с толку, но начинаю подозревать, что тут сыграла свою роль Изабель.

– Я написал твоей настоятельнице, она сама меня приняла, когда я приехал. Я спросил, нуждаешься ли ты в чем-нибудь. Она мало говорила, но вызвала другую сестру, ту, у которой карие глаза и круглое лицо, и та заверила ее, что ты будешь рада меня видеть. Она только что проводила меня в этот сад и оставила здесь. Сестры тебя очень оберегают.

Мысль о том, как мать Эрментруда и Изабель рассматривали Горацио и составляли свое суждение о нем, рассмешила меня. Я накрываю тканью со своей головы упавшее дерево и знаком приглашаю Горацио присесть рядом со мной.

Долгое время мы молчим. Как начать, гадаю я, как поднять оборванную нить нашей давней истории?

Я рассказываю Горацио о своем путешествии в Сент-Эмильон. Как его письмо вскоре разбило мои надежды и повергло в отчаяние. Как, когда письмо пропало, я гадала, не приснился ли мне весь этот кошмар?

– Увы, все это было кошмарной правдой, – заверяет меня Горацио, и я вижу по его глазам, что сам он до сих пор горюет, горе его лишь немного утихло. Я опускаю глаза и вижу дикие фиалки, маленькие пурпурные с белым цветочки, растущие у меня под ногами. Срываю пучок этих цветов и кладу ему на ладонь.

– Фиалки[11]. Это для твоих воспоминаний, – шепчу я. Помнит ли Горацио этот давний жест, и как он утешал меня, когда Гамлет пренебрег моим подарком? Горацио сжимает в руке крохотные цветочки с тонкими стебельками и с трудом произносит:

– Я держал Гамлета в своих объятиях, когда он сделал последний вздох. Они с твоим братом простили друг другу обиды. Хотя бы этого я добился.

– Спасибо, – шепчу я.

– Гамлет сожалел, что оставил после себя такое опороченное имя, и велел мне рассказывать его историю, что я и делаю до сих пор.

– Горацио, мне жаль, что на тебя легло такое бремя. Ты можешь на время сбросить его со своих плеч в этом спокойном месте. Или, еще лучше, разделить его со мной.

– Я так и сделаю, но сначала расскажи мне все до конца.

И я рассказала ему о своей жизни в монастыре, о простых повседневных делах и удовольствиях. Как сильно я люблю Изабель и Маргериту, сестер, с которыми подружилась в трудное время. Как я обрела цель жизни, став лекарем, а мать-настоятельница Эрментруда заменила мне мать. Как я пыталась спасти Терезу, и как мне простили неудачу, когда она умерла.

– Теперь ты должен удовлетворить мое любопытство. У тебя есть известия о дорогой Элноре? А Кристиана и ее Розенкранц, они поженились?

– Розенкранц и Гильденстерн мертвы, они получили по заслугам за свое предательство. Гамлет узнал об их роли в заговоре Клавдия с целью убить его, и первым решил их судьбу.