Среди тех, кто отбывал наказание в этой тюрьме и регулярно общался с главным героем нашей книги — встречались на прогулках, да и в одной камере какое-то время провели вместе, — был Борис Георгиевич Меньшагин. Очень интересная личность. С 1937 по 1941 год он был членом смоленской коллегии адвокатов и в качестве защитника участвовал в судебных процессах над «вредителями». Когда город оккупировали немцы, стал бургомистром Смоленска. В 1943 году, когда Вермахт начал стремительно отступать, ушел вместе с ними на Запад и стал бургомистром Бобруйска. А в мае 1945 году он добровольно явился в советскую военную комендатуру, ошибочно решив, что его жена и дочь арестованы. Был отправлен в Москву и до 1951 года находился в одиночной камере на Лубянке. Суд приговорил его к 25 годам лишения свободы «за измену Родине и предательскую деятельность». На свободу вышел только в 1970 году[296].

Он вспоминает вот такой эпизод:

«Но насчет Судоплатова интересно вот что. Он, значит, был начальником контрразведывательного управления министерства государственной безопасности СССР. Последняя его такая крупная деятельность — это усмирение восстания на Украине, Западной Украине, так называемого “бандеровского” восстания. Он был в Львове, и вот эти украинки им арестовывались, которые там сидели. И вот, помню, как-то мы идем с прогулки, а они идут по коридору. Кажется, на работу они направлялись. Они там шили для прачечной… для банно-прачечного — там они белье гладили, чинили… И Судоплатов снял шапку и так низко поклонился. Мы посмотрели. Он их арестовал. Ну, он знал, вспоминал, знал, что они там находятся»[297].

А вот еще одна зарисовка о главном герое нашей книги. Пусть читатель простит нарочито разговорный стиль этого человека. Свои воспоминания Борис Георгиевич Меньшагин, как и Никита Сергеевич Хрущев, диктовал, а не писал. Хотя, в отличие от бывшего лидера СССР, занимался он этим в инвалидном доме, расположенном в поселке Княжья губа в Мурманской области, а не на подмосковной даче.

«…Судоплатов к своим родным очень… всегда так с любовью рассказывал. Он гулял обычно тогда: Штейнберг с Людвиговым, Мамулов один, а Судоплатов со мной. Он рассказывал, [что] Военно-юридическую академию окончил заочно, получил диплом. Но если какие-нибудь юридические вопросы, он всегда меня спрашивал. Ничего не понимал! Ну, ему, видимо, дали диплом, потому что боялись его. Он же получил диплом, будучи там. Ну, боялись и дали диплом.

…Очень он любил рассказывать, как он на параде победы, после парада победы присутствовал на приеме в Кремле. И он сидел, значит, — адмирал Исаков, патриарх Алексей и он. И вот подошел Сталин и чокнулся с Исаковым, но близко находился от Судоплатова уже. Хотя он с ним и не чокался…

Но он о семье своей заботился. Вот всегда рассказывал, какая у него бабушка, какая религиозная… М-да, и много вопросов задавал мне, вот что это значит из церковных слов, а я объяснял ему…»[298].

Во Владимирской тюрьме главный герой нашей книги перенес три инфаркта, ослеп на один глаз, получил инвалидность 2-й группы. И все эти годы шла борьба за его освобождение.

Через полгода после начала нахождения в тюрьме Павел Анатольевич Судоплатов начал писать в Верховный суд СССР и прокуратуру прошения о пересмотре своего дела. На все свои многочисленные письма он получил всего один ответ, подписанный Смирновым, заместителем председателя Верховного суда, который гласил, что оснований для пересмотра дел нет. На очередные сорок прошений, отправленные по тем же адресам, ответа он не получил. Сокамерники, особенно его друг Наум Исаакович Эйтингон, смеялись над его наивностью. «Законы и борьба за власть, — философски замечал бывший заместитель главного героя нашей книги, — несовместимы».

Боролись за освобождение Павла Анатольевича Судоплатова его друзья-чекисты — Зоя Ивановна Рыбкина, Вильям Генрихович Фишер, Михаил Федорович Орлов и многие, многие другие, и, конечно же, жена — Эмма Карловна.

Однако на все их ходатайства в высокие инстанции ответ был отрицательный.

Когда в октябре 1964 года Никиту Сергеевича Хрущева отстранили от власти, появилась надежда на пересмотр дела и у Павла Анатольевича Судоплатова. К 20-летию Победы группа чекистов подписала письмо в его защиту. В письме приводились факты, свидетельствующие о невиновности Павла Анатольевича и, наоборот, показывающие, что дело от начала до конца сфальсифицировано. Бумага легла на стол Леониду Ильичу Брежневу, новому кремлевскому лидеру. «Не суйтесь не в свои дела», — такую резолюцию начертал руководитель СССР на бумаге чекистов.

В свою очередь Эмма Карловна обратилась в Президиум Верховного Совета Союза ССР. Вот текст ее обращения:

«Заявление.

В августе месяце 1953-го был арестован мой муж Павел Анатольевич Судоплатов.

Почти 12 лет Судоплатов находится в тюрьме. Ему сейчас 58 лет. Он тяжело болен стенокардией, совершенно ослеп на один глаз, и болезнь распространилась на другой глаз, он болен пародонтозом и у него появились опухоли, требующие квалифицированного хирургического вмешательства.

Тяжелое состояние здоровья моего мужа побуждает меня обратиться к Вам с просьбой о помиловании.

Я знаю Судоплатова более 30 лет как коммуниста и чекиста, беззаветно преданного Родине и Партии. На самых острых участках борьбы с контрреволюцией он много раз рисковал своей жизнью, выполняя специальные задания Партии и правительства чрезвычайного государственного значения за границей, находясь на нелегальном положении. Почти 10 лет я работала вместе с Судоплатовым до войны в одном отделении и по долгу службы лично знала о проведенных им делах, при выполнении которых он проявил высокий патриотизм, мужество и стойкость.

Во время Великой Отечественной войны Судоплатов руководил организацией и работой разведывательно-диверсионных групп в тылу немецко-фашистких захватчиков.

В группах, созданных Судоплатовым, действовали прославленные Герои Советского Союза Дмитрий Медведев, Николай Кузнецов и многие другие, которых он лично готовил для работы в тылу врага. Всю войну, не покладая рук, Судоплатов работал для победы над фашизмом.

Работая исключительно в области нашей разведки за границей и в тылу врага, Судоплатов никогда не имел никакого отношения к репрессиям против советских людей в годы культа личности.

За прошедшие 12 лет выросли наши сыновья. Когда был арестован май муж, им было 10 и 13 лет. Несмотря на страшное горе, постигшее семью, они выросли коммунистами. Старший сын Андрей — отличник Советской Армии, принят в члены КПСС армейской партийной организацией. Младший сын Анатолий оканчивает Институт иностранных языков, заместитель секретаря Комитета ВЛКСМ этого института, принят в кандидаты КПСС.