Мои губы тронула улыбка:

– Правда? Это здорово. Но разве ты сможешь управлять один? Мик и Джоан всегда были командой. – Я посмотрела на ключ. – Я была бы рада помогать, если хочешь.

Его лицо засияло.

– Еще бы. Я бы не хотел, чтобы ты жертвовала искусством, но я могу представить нас работающих вместе, – сказал он, его рука накрывала мою, сжимая ключ между нами.

– И я, – согласилась я.

Из нас выйдет отличная команда, я знаю. Я потянулась к нему, и мы обнялись. Роберт медленно и долго целовал меня. Мне больше не было холодно.

– Я знаю, что не все делал правильно, когда мы только встретились, но я всю жизнь буду признателен тебе, Роуз. Я люблю тебя всем сердцем, – сказал Роберт мне на ухо. Он обхватил мои плечи, и мы смотрели на море, наблюдая за темными волнами, накатывающимися на песок.

– Есть еще кое-что, – прошептал он.

Он провел меня в гостиную к потрескивающему огню, рядом с которым мы сидели в ночь зажжения рождественской елки. Картину с лошадьми убрали, повесив на ее место мою картину с сердцем. Без зимы не было бы весны.

Роберт взял мою руку и сжал, глядя на мою работу, которая как будто была предназначена для того, чтобы висеть там.

Интересно, наблюдает ли за нами Лукас откуда-то и что он думает. Он всегда говорил, что любовь – это дар и что, если тебе посчастливилось найти ее, за нее всегда стоит бороться. Он всегда боролся за нас, а теперь я хочу бороться за новую любовь – к Роберту. Впрочем, я никогда не забуду Лукаса; он всегда будет в моем сердце.

Трагедия превратилась во что-то прекрасное. Я не знала, что мне нужен Роберт, а он не знал, что ему нужна я, и мы оба нашли то, чего неосознанно искали.

– Тут ему самое место, – пробормотал Роберт, обняв меня крепче.

– Как и нам. Давай никогда не переезжать, – сказала я, поворачиваясь к нему и улыбаясь.

– Давай, – ответил он, прикасаясь своими губами к моим. Он страстно целовал меня, согревая мое тело и навсегда запечатлевая себя в моем сердце рядом с Лукасом.

Полтора года спустя

Теплым июньским днем рука об руку мы перешагнули порог церкви в окружении чуть ли не всех жителей городка. Мы заняли места на скамье в первом ряду, и я улыбнулась Эмме, которая стояла у алтаря вместе с Джоном и священником; на руках у нее ерзал их сын.

Сегодня – крестины Лукаса Смита; мы с Робертом станем его крестными. Я была так тронута, когда Эмма и Джон сообщили, какое имя выбрали для первенца. Я знаю, Лукас тоже был бы тронут. Надеюсь, он видит все это, где бы он ни был. Излучаемое ими счастье, казалось, чувствовалось в другом конце церкви и снаружи. И, видит Бог, они его заслуживают.

– Все готово? – прошептала я Роберту на ухо, обеспокоенная подготовкой к празднованию после крестин.

– Не волнуйся, они будут в восторге, – ответил он, ободряюще касаясь моего бедра.

Нам нравится вдвоем управлять гостиницей. Мы отремонтировали ее и вздохнули с облегчением, когда на первое лето, когда мы были соуправляющими, гостиница оказалась полностью забронирована. В номерах теперь висят некоторые из моих картин, и меня до сих пор удивляет доход, который я получаю от продаж своих работ. Я работаю в домиках в задней части гостиницы, которые для меня переоборудовал Роберт, когда мне заблагорассудится, и фактически я сама стала одним из средств привлечения туристов. Дэн даже забронировал номера для того, чтобы организовать здесь следующий пленэр.

И все же мы хотели отделить дом от работы, поэтому сейчас мы занимаемся расширением моего дома, чтобы в нем могли жить двое – точнее, трое, включая Тейлора.

Я поискала глазами Глорию и Грэхема, которые наведываются в отель на еженедельный воскресный ланч и всегда получают лучший столик с видом на море. Они приняли Роберта лучше, чем я могла надеяться. Они всегда будут частью моей жизни. С семьей Роберта пока сложнее, но мы постепенно преодолеем все трудности. Его мать приезжает в гостиницу на ужин, когда отец занят делами. Он продолжает держаться на расстоянии, но я знаю, что Роберт хотел бы, чтобы они снова были вместе. Джереми живет в Лондоне, учится на преподавателя и медленно, но верно меняет свою жизнь к лучшему. Пару раз он приезжал в гостиницу навестить нас. Роберт гордится его успехами, а я рада видеть, что он держит данное нам и себе самому обещание.

После службы я выскользнула из боковой двери церкви. Небольшое кладбище скрывалось за деревьями, и я не спеша направилась к могиле, позволяя умиротворенной атмосфере этого места проникать под мою кожу.

Единственным звуком было пение птиц, кружащих в светло-голубом небе, усыпанном пушистыми белыми облаками. Я всегда считала, что здесь меня никому не достать: это место кажется настолько далеко от мира, как будто бы занимает свое особое место во Вселенной, не омраченное больше ничем.

Лукас не хотел, чтобы его хоронили. Он говорил, что хотел бы, чтобы его пепел развеяли над морем, но его родители и слышать об этом не желали. Я подумала, что иногда чья-то смерть ориентирована на людей, которые остаются в живых, поэтому не стала спорить с ними. Хотя в моем воображении он всегда будет в море, а не здесь, в земле.

Вот почему я не приходила сюда так долго. Я взглянула на надгробную плиту, на которой было высечено его имя, и меня покоробило от того, что это как бы сводило Лукаса до чего-то холодного и безжизненного, но я отказывалась верить в то, что он именно здесь. И в то же время мне хотелось, чтобы он слышал меня; возможно, это место как-то соединит меня с ним.

Я села напротив могилы, скрестив ноги на слегка влажной траве, прокашлялась и начала вслух:

– Утром я думала о том времени, когда мы поссорились и неделю не разговаривали. Это случилось еще до того, как мы стали жить вместе. Я видела, как ты болтал с какой-то девочкой в школе. Даже не помню, кто это был; кажется, она уехала в Лондон. Но в то время я была уверена, что ты флиртовал с ней и она тебе нравилась. И я не могла поверить, когда ты утверждал, что это неправда. На той неделе я осознала, каким беззащитным делает человека любовь. Я боялась, что мы расстанемся, но меня слишком пугала мысль поделиться этим с тобой. А потом ты объявился в доме родителей Эммы с альбомом с вырезками. Ты целую вечность вырезал женские фотографии из журналов – моделей, актрис, певиц. Их были сотни. И ты сказал, что появись любая из них в Толтинге, ты все равно выбрал бы меня – потому что любил меня. Я до сих пор храню этот альбом. Это было глупо, но романтично – очень в твоем стиле. Я никогда не встречала знаменитость, но зато я встретила другого мужчину и поначалу чувствовала себя виноватой. Потому что ты никого, кроме меня, не любил. Ты сдержал обещание, данное, когда мы оба еще были достаточно юны, чтобы не иметь и капли благоразумия. Ты никогда не встречал женщину, которую захотел бы полюбить сильнее, чем меня. А я и подумать не могла, что когда-то полюблю кого-то другого. – Я замолчала, чтобы сделать вдох; по щеке скатилась слеза. – Единственный способ, как я могу оставить нашу историю в прошлом, – это полюбить достойного человека. Я хочу полюбить кого-то, кто заслуживал бы этого так, как ты, и кто любил бы меня так, как ты. Мне кажется, я бы хотела, чтобы ты одобрил человека, которого я выберу. Потому что даже если я не могу сдержать то же обещание, что дал ты, я смогу сдержать это. Поэтому, даю слово, Лукас, я бы хотела, чтобы ты был знаком с Робертом. Звучит безумно, но, думаю, он бы тебе понравился. Ты бы уважал его. И это дает мне силы идти дальше. – Я тронула кольца, висящие у меня на шее. – Я всегда буду носить твои кольца, Лукас, хотя ношу и то, которое подарил мне он.