Знахарь молчал, потрясенный тем, что за абстрактными цифрами встают человеческие жизнь и смерть, судьбы людей, их страдания, надежды и ужас, последний предсмертный хрип…

И все это в таких умопомрачительных масштабах…

Зазвонил телефон.

Знахарь удивленно посмотрел на аппарат, а Рита, резво вскочив с дивана, сказала:

– Это меня. Тебе сюда, насколько я понимаю, звонить некому.

Она взяла трубку и деловым тоном сказала:

– Я слушаю.

Потом она долго молчала, кивая невидимому собеседнику, и наконец произнесла:

– Все понятно. Сейчас буду.

Положив трубку, она посмотрела на Знахаря и, вздохнув, сказала:

– Вот так всегда… Только настроишься отдохнуть, обязательно какая-нибудь скотина помешает.

– Это Наринский, что ли?

– Ну, а кто же еще? – Рита в сердцах пнула ни в чем не повинный стул и, подойдя к стенному шкафу, широко распахнула его створки.

– Та-ак… Что бы такое надеть… Говорит – будь при полном параде! Сволочь!

Знахарь, не выдержав, засмеялся.

– И ты тоже сволочь! – завопила Рита. – Все вы, мужики, сволочи! Убила бы всех подряд! Ух!

– Ага! – поддакнул Знахарь. – И прямиком в лесбиянки.

– Вот только это меня и удерживает. Терпеть не могу этих ковырялок! А так бы всех вас, гадов…

Она вытащила из шкафа ярко-красное платье и, повернувшись к Знахарю, сказала:

– Это то самое, в котором я с тобой к Терминатору в гости ходила. Помнишь?

– Ага, помню, – мстительно кивнул Знахарь. – Это когда ты меня своим корешам сдала. Помнишь?

– Дурак, – с железной женской логикой ответила Рита. – Я тебя спрашиваю – надевать его или нет?

– Надевай, – Знахарь пожал плечами. – Мне-то что?

Рита метнула в него злобный взгляд и удалилась в ванную.

Знахарь посмотрел ей вслед и пробормотал:

– Женщины…

Потом он встал и подошел к холодильнику.

Открыв его, он с удовольствием заглянул внутрь и громко, чтобы его услышала Рита, переодевавшаяся в ванной, сказал:

– Разница между пивом и женщиной заключается в том, что пиво никогда не спрашивает, почему от тебя пахнет другим пивом и сколько этого другого пива ты сегодня выпил!

Из ванной раздалось: – Дурак! Дурак и сволочь!

* * *

Я сидел на шатком стульчике и, положив локоть на исцарапанный пластмассовый стол, смотрел на Неву.

За моей спиной молча взирал на морское училище бронзовый Иван Федорович Крузенштерн, а прямо передо мной безостановочно ползла в сторону Европы темная вода Невы.

Наступили сумерки, и повсюду зажглось множество фонарей.

За соседним столиком весьма приличный молодой человек охмурял девушку, и она ничего не имела против. Судя по всему, оба были беззаботными студентами, и их жизнь протекала совсем не так, как у меня. Хотя, кто знает, как повернется колесо Фортуны…

Я, например, в свое время тоже был счастливым студентом, учился на врача, мечтал о том, как буду мужественно и смело бороться за жизни людей, а вышло совсем по-другому. И теперь оглянуться, посмотреть в прошлое – просто страшно. В любой день из последних пяти лет моей жизни – страшно.

Сижу на набережной, пью пиво, богатый, никто меня не опознает, никто не закричит – ага, попался, все вроде в порядке. Но это только кажется. Впереди, в будущем – чисто. Но опять же – это только потому, что меня там еще нет.

А может быть…

Я ведь много раз думал об этом, мечтал даже, но все как-то не получалось.

Все ждал, что настанет специальный момент, когда я смогу сделать это подготовившись, не с бухты-барахты, а все хорошенько обдумав, взвесив и рассчитав…

Но ведь такого момента может и не настать.

Никогда.

Я закрыл глаза и почувствовал, что если я не сделаю этого прямо сейчас, то пружина моей жизни будет с каждым днем закручиваться все туже и туже и наконец со звоном лопнет. И я полечу в равнодушное пространство, безвольно раскинув руки, и холодные звезды будут светить в мои неподвижные зрачки…

Открыв глаза, я встал и пошел к машине.

Я чувствовал себя, как школьник, который сбежал с уроков.

Удаляясь от школы, он с каждым шагом чувствует себя все легче и невесомей и, завернув за угол, пускается бегом. Ноги не чувствуют земли, теплый весенний ветерок дует в лицо, мир начинает светиться яркими красками, а впереди неизвестность и свобода…

* * *

Дверь распахнулась, и на пороге появилась Рита.

В номере было темно и тихо.

– Ты почему это трубку не берешь? – грозно спросила она у темноты и тишины. – Спишь, что ли?

Темнота и тишина не ответили.

Нашарив выключатель, Рита зажгла свет и огляделась.

На столе лежал лист бумаги, рядом с ним валялась шариковая ручка.

Подойдя к столу, Рита взяла бумагу и прочитала:

...