– Готова? – восклицает Каин.

Готова? К чему?

– К чему? – уточняю я.

К захвату Здания Комитета Управляющих?

– К знакомству с командой, – добавляет парень.

Уж лучше бы к захвату Здания Комитета Управляющих.

За дверью слышатся рассыпающиеся по гостиной беседы: множества голосов. Ну разумеется я не готова! Как к такому можно подготовиться? Там не безликая толпа безликого города – не шестеренки Нового Мира, а реальные люди со своими сложными историями. И все они – наверняка – не терпят богатеньких северян. Меня лишь осудят за побег из идеальных условий идеального мира.

С чего вдруг Каин вообще решил знакомить меня с названной командой? Для чего? Захотел сообщить всей резиденции, что привёл саму Голдман?

– Желаешь похвастаться принесённым трофеем? – остро спрашиваю я.

– Я тебя не приносил, Карамель Голдман, ты пришла своими ногами, – усмехается в ответ юноша. – Или мне следует поднять тебя на руки?

– Воздержись.

– Забыла, что никто и никуда не может увести тебя без личной инициативы? Сама говорила.

Каин наблюдает недовольство. Или волнение. Скорее всего – второе. Неужели мне трусливо явиться перед дюжиной незнакомцев, если когда-то я обращалась к гуще – сотням и тысячам – людей?

– Они не желают зла, Карамель, – говорит Каин. Понимает меня. Понимает как никто другой.

– Я чужая, – перечу в ответ.

– Все мы друг другу были чужими.

– И я северянка.

– Город один.

– Всем известно, сколько помоев я выливала на южан.

– Ты поменяла мнение о своих речах?

– Мы не об этом говорим.

Каин кивает. И добавляет:

– Просто не бери в голову. Всё, что было до твоего появления в Остроге – там и остаётся. Мы не осуждаем. Не обсуждаем. Не критикуем. И ты придерживайся тех же правил.

Соглашаюсь.

Тогда мой друг припоминает Сару:

– Следовало объяснить тебе раньше, предупредить. Ты могла обидеть Сару своими высказываниями, но не имела на них права. Никто никого не осуждает, повторюсь. Все мы делали что-то, что привело нас в Острог и свело друг с другом. Теперь мы беженцы, остроговцы, революционеры. Мы свободны. Выбирай понравившееся.

Всё это – до сей поры – звучит дико, отдалённо, немыслимо, нереально. Я в самом деле здесь, а не сплю в своей комнате? Вот-вот Миринда разбудит меня и скажет, что пора собираться в Академию. «Завтрак ожидает вас, мисс Голдман. Форма выглажена. Отец оставил сообщение в кабинете. Доброго утра, мисс Голдман». Если я закрою глаза и представлю это, мой прежний мир вернётся?

Однако я не пробую.

– Не бойся, буду рядом, – улыбается Каин. – Моя поддержка не потребуется, но – знай! – она будет. Просто поприветствуй ребят.

Шёпотом отбрасываю:

– Сделай это за меня. Скажи, что я немая или Патруль отсёк мне язык.

Каин распахивает двери гостиной: к нам обращаются десятки пар глаз. Сам же Каин обращается к ним со следующим:

– Вашему вниманию – Карамель Голдман! Давайте представим, что она немая и Патруль отсёк ей язык – тогда не придётся краснеть от неловкого знакомства.

– Да уж, лучше краснеть от твоих идиотских шуток, Ка, – в ту же секунду подхватывает девушка с подносом в руках; петляет бёдрами ко мне и предлагает напиток. – Шампанское (правда, не детское), но ты угощайся.

Я попала в кружок клоунов?

– Никому не расскажем, – хихикает девушка и игриво подмигивает.

У нее узкие глаза, тонкий нос, худые губы и россыпь веснушек на щеках. Девушка одета в джинсовый комбинезон; под ним – крохотный топ.

– Привет, Карамель! – подхватывает некто из толпы.

– Добро пожаловать домой, Карамель!

Замечаю Сару – киваю ей. Она шагает навстречу и берёт за руки (только не визжи, Карамель), приветствует и спрашивает о делах.

– Ещё одна Ка – моя любимая буква, – улыбается джинсовый комбинезон и пытается перехватить мои руки. Как же они любят друг друга касаться, просто жуть… – Представлюсь сама, иначе от нашего мальчика не дождёшься, а ты сама по себе скромняга – отличительно от транслируемого образа. Меня зовут Азуми, но ты можешь звать меня куда и когда захочешь. Не подумай, что я по девочкам, у меня такая манера общения. По девочкам у нас Кармилла, но, советую, на неё не заглядываться, Фрейя – её девушка – сейчас смывает сажу автомастерской и будет раздосадована появлению конкурентки. Хотя зачем я это рассказываю? Ты по девочкам или по мальчикам?

– У меня есть парень, – быстро отвечаю я. Затем поправляюсь. – То есть был.

– Умер?

– Что? Нет! Он…мы расстались.

Выдаю как-то бегло и сжато.

– О, прости. Кажется, ты всё ещё его любишь, если первым делом упомянула о нём.

«Любишь»?

– Каин, спаси, – хмыкаю в сторону парня и, подняв бокал, заливаю шампанское в рот.

Азуми хохочет и говорит, что я ей нравлюсь. Удивительно. Или глупо. Что я тут делаю? Как я здесь оказалась? Азуми пьяна, иначе как объяснить этот льющийся словесный водопад.

– У тебя интересное имя, – говорю я.

– Означает «защищающая от опасности», так говорит Лоло – предсказательница местного помола. Она и тебя сейчас изучает, оглядывает и анализируется – с ног до головы.

Пытаюсь казаться спокойной и отталкиваю равнодушное:

– Не верю в мистику.

– Как и все мы. Как и все, кто пережил Коллапс, Урбанистическую Революцию и Свод правил. Нам известна только наука, мы ведаем только рационализм. Но отчего-то видения Лоло сбываются и пугают нас. Я думаю, она хороший психолог. И просто внимательна. Она где-то в толпе – вы найдётесь и поздороваетесь, не сомневайся.

Азуми подмигивает и отпивает из своего бокала. Люди – что радует – не сосредоточены на мне или нас; беседуют друг с другом, советуются, смеются. Замечаю блондинистую макушку. Девочка – как же похожа на Золото – сидит отстранённо от пьющих и празднующих: на диване, с блокнотом в руках; рисует, пишет. Азуми называет её вундеркиндом, не окончившим Школу Южного Района, потому что технический ум не требовался Новому Миру, зато требуется повстанцем.

– Она соберёт гранату с закрытыми глазами из скрепки и сахарницы, я серьёзно, – и Азуми пожимает плечами. – Как начнёт говорить, ни слова не понятно. Пришла со старшим братом, он тоже где-то в толпе; оба – технари-гении.

Девочка, что похожа на Золото, смотрит на меня. И улыбается. Улыбаюсь в ответ.

– Добро пожаловать в семью, Карамель, – говорит некто проходящий за спиной и похлопывает меня по плечу. – Рад тебя видеть.