– Увидимся, Джордж, – говорит старик, переступая порог.

– Пока, Эд, – отвечает парикмахер. Поворачивается ко мне и спрашивает: – Как будем стричься?

Я прыгаю в кресло, он подходит ко мне очень быстро и разворачивает меня лицом к зеркалу. Я бросаю последний долгий взгляд на свои волосы. Показываю ему большим и указательным пальцем расстояние примерно в дюйм:

– Режьте все.

Он одобрительно кивает и завязывает мне на шее целлофановую накидку. Вскоре его ножницы звенят у меня над головой, и волосы падают на пол. Когда все закончено, он отряхивает меня и снимает накидку. Voilà, я стал точной копией себя в будущем.

23 ОКТЯБРЯ 1993 ГОДА

(ГЕНРИ 30, КЛЭР 22)

(6 УТРА)

ГЕНРИ: Я просыпаюсь в шесть утра. Идет дождь. Я в уютной маленькой зеленой комнате под карнизом, в удобном маленьком мотеле «У Блейка», который находится прямо на южном берегу Саут-Хейве-на. Родители Клэр выбрали это место; мой отец спит в такой же милой розовой комнате на этаж ниже, рядом с миссис Ким, у которой комната прелестного желтого цвета; бабушка и дедушка в uber -[72]милой голубой главной комнате. Я лежу на супермягкой кровати под простыней от Лауры Эшли и слышу, как ветер набрасывается на дом. Дождь льет как из ведра. Размышляю, стоит ли побегать под таким ливнем. Слышу, как вода шумит в водосточных желобах и стучит по крыше, находящейся примерно в двух футах от моего лица. Эта комната как чердак. Здесь есть тщедушный маленький стол и письменные принадлежности, на случай, если мне в день свадьбы понадобится ручка и дамский блокнотик. Фарфоровый кувшин и таз стоят на комоде; надумай я воспользоваться ими, пришлось бы сначала разбить лед на поверхности кувшина, потому что здесь очень холодно. Я чувствую себя как розовый червь в сердцевине этого зеленого дома, как будто я прогрыз путь сюда и теперь должен работать над тем, чтобы превратиться в бабочку или что-нибудь еще. Я еще не совсем проснулся, здесь, сейчас. Слышу чей-то кашель. Слышу, как мое сердце бьется и тот высокий звук, который производит моя нервная система. О боже, пусть это будет нормальный день. Пусть я буду нормально переживать, нормально нервничать; пусть я буду в церкви вовремя, и в этом времени. Пусть я не стану никого пугать, особенно себя. Пусть я проживу этот день свадьбы наилучшим из возможных образов, без спецэффектов. Пусть я не заставлю Клэр страдать. Аминь.

(7 УТРА)

КЛЭР: Я просыпаюсь в своей постели, в постели своего детства. Выплывая на поверхность из сна, я не могу вспомнить, какое сейчас время: может, Рождество? Или День благодарения? Что, снова третий курс? Или я больна? Почему идет дождь? За желтыми занавесками небо как мертвое, ветер срывает последние листья с большого вяза за окном. Мне всю ночь что-то снилось. Вспоминаю. В одной части сна я плыла по океану, я была русалкой. Я была вроде как новенькой, и более опытная русалка учила меня всему; она объясняла мне, как быть русалкой. Я боялась дышать под водой. Вода попадала мне в легкие, и я не могла понять, как это работает, ощущение было ужасное, и я постоянно выныривала на поверхность и дышала, а одна русалка постоянно повторяла мне: «Нет, Клэр, вот так…», пока наконец я не поняла, что у нее есть жабры на шее, и у меня они тоже есть, и после этого дело пошло веселее. Плавать – это как летать, а рыбы – как птицы… На поверхности океана была лодка, и мы все поплыли смотреть на эту лодку. Это была просто маленькая рыбацкая лодка, и в ней была мама, совсем одна. Я подплыла к ней, и она так удивилась и сказала: «Но, Клэр, я думала, что ты сегодня выходишь замуж», и вдруг я поняла, как это случается в снах, что я не смогу выйти за Генри, если я буду русалкой, и я начала плакать и проснулась посреди ночи. Потом я немного полежала в темноте и решила, что я стала нормальной женщиной, как маленькая русалочка, разве только в ногах у меня больше не было этой ужасной боли и мне не нужно было вырезать язык. Ганс Христиан Андерсен, должно быть, был ужасно странным и грустным человеком. Потом я опять уснула, и вот я лежу в постели, и мы с Генри сегодня женимся.

(7:16)

ГЕНРИ: Церемония начинается в два часа, мне нужно полчаса, чтобы одеться, и двадцать минут, чтобы добраться до Сент-Бейзила. Сейчас 7 часов 16 минут, то есть мне нужно как-то убить пять часов сорок четыре минуты. Влезаю в джинсы и жуткую старую фланелевую рубашку, сапоги и как можно тише пробираюсь вниз в поисках кофе. Отец меня опередил; он сидит в комнате для завтрака, грея руки об изящную чашку, из которой идет пар. Наливаю себе чашку и сажусь напротив него. Свет, падающий через кружевные занавески на окне, делает отца похожим на привидение; он выглядит как раскрашенная версия черно-белого себя. Волосы у него торчат в разные стороны, и я, не думая, приглаживаю свои волосы, как будто посмотревшись в зеркало. Он делает то же самое, и мы улыбаемся друг другу.

(8:17)

КЛЭР: Алисия сидит на моей постели и тычет меня в бок.

– Ну же, Клэр. Утро настало, птички поют, – (ничего подобного), – лягушки скачут, и пора вставать!

Алисия меня щекочет. Она сбрасывает одеяло, мы боремся, и только я умудряюсь прижать ее, как в комнату просовывает голову Этта и шипит:

– Девочки! Что это еще за грохот. Ваш отец думает, что на дом упало дерево, но нет, это вы, глупышки, пытаетесь убить друг друга. Завтрак почти готов.

После этого Этта резко исчезает, мы слышим, как она топает по ступенькам, и начинаем хохотать.

(8:32)

ГЕНРИ: На улице по-прежнему настоящий ураган, но я все равно собираюсь на пробежку. Изучаю карту Саут-Хейвена («Яркая жемчужина побережья озера Мичиган!»), которую мне дала Клэр. Вчера я бегал по берегу, и это было здорово, но только не сегодня. Я вижу шестифутовые волны, разбивающиеся о берег. Измеряю расстояние в милях и прикидываю, какими кругами буду бегать; если там совсем ужасно, то срежу путь. Я потягиваюсь. Каждый сустав хрустит. Я почти слышу – напряжение вырывается из моих нервов, как шипение из телефонной трубки. Одеваюсь и выбегаю на улицу.

Дождь хлещет по лицу. Моментально промокаю насквозь. Медленно шагаю по Мейпл-стрит. Работа предстоит нелегкая; борюсь с ветром и никак не могу набрать скорость. Прохожу мимо женщины, которая стоит у тротуара со своим бульдогом. Она смотрит на меня с изумлением. Это не просто пробежка, мысленно говорю я ей. Это безысходность.

(8:34)

КЛЭР: Все собираемся на завтрак. Изо всех окон веет холодом, за окнами почти ничего не видно, такой ливень. Интересно, как Генри побежит в такую погоду?

– Идеальная погода для свадьбы, – шутит мама.

– Я ее не выбирала, – пожимаю плечами я.

– Правда?

– Выбрал папа.

– Ну, я и плачу за это, – раздраженно замечает папа.